Проклятый цветок - Надежда Волгина

– Какой? – решила в отместку поиздеваться я, хоть и прекрасно поняла, о ком она говорит.

– Ну тот, с которым я прыгала, – показалось мне, или в голосе Арины прозвучало смущение.

– Очень симпатичный, – смилостивилась я.

– Правда? – она даже привстала и повернулась в мою сторону. – А мне он тоже понравился. Как думаешь, может мне закрутить с ним интрижку?

Вот в этом Арина была вся – об отношениях между собой и мужчиной всегда думала, как о короткой интрижке. Может, поэтому у нее ни с кем не срасталось?

– А может что посерьезнее? – откликнулась я.

– Ну, там видно будет, – снова легла она на спину и уставилась в потолок. Но через пару секунд тишины она снова заговорила: – Мир, а знаешь, я тут подумала… тебе тоже нужно с кем-то замутить. И даже не интрижку, а бурный роман с серьезным сексом. Таким, чтобы ах! Только так ты забудешь своего козла.

Она теперь Костю иначе и не называла, правда, надо отдать ей должное, в деревне она про него вспомнила первый раз. Интересно, что она понимает под выражением «серьезный секс»? Да еще, чтобы ах. Я и без всяких «ах» слабо себе представляла пока кого-то на месте Кости. Да вообще не представляла, если уж на то пошло.

– Я, кстати, видела, как местные мужички на тебя заглядываются, – снова заговорила Арина. Я-то думала, что она уже спит. – Стоит только пальцем поманить.

– А по-моему, ты меня с собой перепутала, – рассмеялась я. – Все, Арин, не мешай мне спать. А то вырублюсь ночью и буду отличной приманкой для нечисти.

Но уснуть я уже не смогла. Лежала, слушала мерное посапывание подруги и думала, смогла бы я сейчас кем-то увлечься настолько, чтобы предаться страсти. Даже самой смешно стало от подобных мыслей. Почему-то когда пыталась представить, каким должен быть мой избранник, представляла себе именно Костин типаж – высокий, стройный, подтянутый, с коротко стриженными русыми, ближе к светлому, волосами. И даже глаза у этого мифического мужчины были такими же, как у Кости – серыми и широко расставленными. В итоге, когда я уже проваливалась, наконец-то, в сон, нас пришла будить Катя со словами, что после пяти спать вредно.

На реку мы снова пошли, когда начало смеркаться. Темнело тут рано и как-то вдруг. В семь часов мы выходили из дома, едва начались сумерки, а в половине восьмого, когда подходили к реке, солнце уже полностью опустилось за горизонт, и на деревню опустилась ночь. Аномалия какая-то. В городе все совсем по-другому. Там даже когда солнце садится, еще какое-то время светло.

На берегу нам Катя выдала по маленькой свечке и показала, как крепить в венке. А дальше началось откровение. Я уже тайком наблюдала, как венки других девушек лихо подпрыгивают на барашках воды, лавируют между камнями, но плывут дальше и не тонут.

Катя первая спустила свой венок на воду. За ней Арина… Мне было боязно как-то, как будто от этого зависела вся моя дальнейшая жизнь.

– Мира, спускай, как мы. Я уже не могу смотреть – слежу за своим венком. И ты не выпускай свой из виду, – велела мне Катя.

Я зашла по колено в воду и опустила на нее свой венок. Тут же чуть не умерла от страха, когда он чуть не опрокинулся на особо крупном барашке. Пламя свечи затрепетало и едва не погасло. Но все выровнялось. Мне даже показалось, что речка на мгновение успокоилась, и мой венок гордо поплыл дальше, завораживая меня огоньком свечи. Я напряженно следила за его сложной траекторией, когда услышала рядом голос Кати:

– Как его еще плести нужно?! – по голосу я поняла, что она чуть не плачет.

– А что случилось-то? – тихо спросила я, не глядя на нее, боясь выпустить свой венок из виду.

– Опять расплелся. Каждый год одно и тоже…

– А что это значит?

– То, что в этом году я не выйду замуж.

Надо же! А я и не знала, что она так хочет замуж. Кажется, у нее и парня нет. Или есть, только она от всех это скрывает? Додумать мысль мне помешало то обстоятельство, что я перестала видеть свой венок. Только что он был в поле моего зрения, на середине реки, как попросту исчез. Я попыталась отыскать его глазами, но только еще больше запуталась – вокруг плавало столько венков… Ну вот, погадала, называется.

Я перестала смотреть на реку и заметила, что Арина стоит со скучающим видом.

– Что с тобой? Венок утонул? – спросила я.

– Да нет, вон он плывет, – она махнула рекой в сторону реки с деланным равнодушием. – Уже почти до того берега добрался.

– И свеча не погасла, Аринка! – закричала Катя и захлопала в ладоши. Она уже и забыла, что ее венок расплелся и затонул.

– И что? – все так же равнодушно отозвалась Арина.

– А то, что ждет тебя счастливая и долгая жизнь! – Катя так радовалась, словно это ее венок достиг противоположного берега.

– Да, ерунда все это, – снова махнула рукой Арина, но по всему ее виду было заметно, что исходом гадания она довольна. – А где твой венок? – спросила она у меня.

– Не знаю, – пожала я плечами.

– Как это? Утонул что ли? – уточнила Катя, готовая уже утешать меня.

– Да нет… Пропал.

– Как это пропал? Был-был, да пропал? – снова спросила Арина с уже знакомой ехидцей в голосе.

– Именно, просто пропал. Точно не утонул, я видела его до последнего. А потом его просто не стало. Кать, а что это значит?

– Не знаю, – выглядела подруга ошеломленной. – Я еще про такое не слышала. Может, судьба твоя еще не предрешена?

– Ой, вот уж дурь, так дурь. Глупее предположения не слышала. Кать, ну какая судьба, если люди сами кузнецы своего счастья. Пошли отсюда, а? Что там у нас дальше по плану? Танцы на лесной поляне?

Арине не терпелось уйти отсюда, и я догадывалась, почему. Ждет встречи с симпатичным местным парнем. Поди сговорились встретиться на танцах.

– Ну не скажи… – услышала я тихий голос Кати. – Судьба она у каждого своя. Я в это свято верю.

А я даже не знала, во что верить. До недавнего времени все у меня было хорошо. А вот последние несколько дней я, пожалуй, больше верю в рок, чем в судьбу.

На поляне уже гремела музыка. Оказывается, заключительная часть русского народного праздника очень напоминает обыкновенную дискотеку. В сторонке был накрыт длинный стол. Как объяснила Катя, все принесли закуску из дома, кто что мог. Она тоже выложила пироги, которые вчера весь день пекла ее мать. Треть стола была уставлена «ваучерами» с домашним вином. Арина сразу налила и нам по пластиковому стаканчику, «чтобы промочить горло», как смеясь, сказала она. На самом деле, я-то видела, что она волнуется перед встречей с новым знакомым, и ей банально требовался допинг.

Я танцевать не хотела. Хотелось посидеть в сторонке, понаблюдать за чужим весельем. Арина уже ускакала с тем самым парнем, который только ее и ждал – сразу же подлетел к нам и утянул ее в круг танцующих. Катя присоединилась к деревенским девушкам. Они кучковались в сторонке и ждали, когда кто-нибудь из парней пригласит их на танец. Я нашла поваленное дерево в сторонке от поляны и наблюдала за танцующими, думая о своем. А подумать мне было о чем. Например, о том, как буду жить дальше. Ни я первая, ни я последняя, кого бросают в этой жизни. И, несмотря ни на что, Арине я была благодарна, что вытащила меня из города. Я даже сама не заметила, как мне полегчало. Может поспособствовал жизненный оптимизм Кати, ее неистребимая вера в удачу и судьбу. Но скорее всего, атмосфера праздника, наполненная мистикой, помогла мне отвлечься.