Повелительница бурь - Мэри Гилганнон

Ржавый металл, сковывавший вторую руку, также не устоял перед ее усилиями. Фиона вздрогнула, когда викинг, падая, всем своим весом прижал ее к грязному полу. Она обеими руками уперлась ему в грудь, и бесчувственное тело медленно подалось назад.

Девушка перевела дыхание; ее била дрожь. Да будет благословенна святая Бригитта: сдвинуть его – это все равно что ворочать камни!

Поднявшись, она взглянула на своего пациента, распростер того на полу подземелья: ноги его покоились под углом к телу, раненая рука зарылась в грязную солому. Фиона вздохнула. Чтобы обработать рану, ей придется снова перевернуть его.

Встав на колени, она подняла голову пленника и отгребла в сторону грязную солому, а затем взяла принесенное с собой одеяло, развернула его и подложила ему под плечи. Придвинув котелок с кипяченой водой, девушка начала обмывать рану, выдавливая гной и этим невольно заставляя викинга стонать от боли.

Наконец, удовлетворенная полученным результатом, она достала из мешка пучок засушенных целебных трав и, растерев их пальцами, посыпала ими рану, а затем с помощью чистой иглы и тонкой шелковой нити осторожно принялась зашивать ее.

Закончив, она оглядела свою работу: Сиобхан сделала бы ее куда лучше, но для первого раза и это было куда как здорово. Если целебные травы снимут жар, то раненый пленник должен понравиться – он достаточно силен, чтобы тело его справилось с воспалением.

Заканчивая перевязку, Фиона с грустью подумала, что ее пациенту вряд ли когда-нибудь удастся выйти из своей темницы. Она взглянула на ржавые кандалы, все еще сковывавшие его ноги, но не сделала попытки сиять их, ведь в противном случае пленник мог убежать и лишить ее возможности сделать то, что она задумала.

Этот человек был ее врагом; если бы он встретил ее, будучи здоровым и свободным, то, без всякого сомнения, швырнул бы на землю и изнасиловал, а потом перерезал бы ей горло и пинком ноги отбросил труп со своего пути. Вот почему она должна получить от него то, что ей надо, а потом забыть чарующе красивые черты лица этого варвара.

Фиона принялась собирать принесенные с собой вещи. Одеяло и котелок она оставила: когда викинг придет в себя, он сможет использовать их. Выплеснув смешанную с кровью воду в угол помещения, девушка бросила туда же испачканные тряпки, которыми обмывала рану. Два пустых бурдюка, целебные травы и нож она спрятала обратно в мешок вместе с завернутыми в полотенце мясом и сыром: предложить их узнику не было возможности; и скорее всего, даже когда она в следующий раз навестит его, он будет еще так слаб, что сможет лишь пить.

Уже вынув из отверстия в стене догорающий факел, Фиона все же не смогла устоять перед искушением и, опустившись на колени, бросила последний взгляд на викинга. Густая прядь волос прикрывала его высокий лоб, челюсти были крепко сжаты.

Девушка протянула руку, отвела влажные волосы… и вдруг волна желания захлестнула ее. Викинг был так прекрасен, так неотразим – никогда еще не приходилось ей видеть мужчину столь могучего и в то же время столь изящно сложенного. Глядя на сильную руку викинга, покоящуюся на грязном полу, Фиона вспомнила момент, когда эти пальцы касались ее груди, и вздрогнула. Как было бы чудесно выйти замуж за человека, столь же красивого и сильного, подумалось ей.

Покачав головой, она отдернула руку. Этот человек был врагом, пленником ее отца; она уже и так проявила чрезмерное сострадание к нему.

Пройдя через кладовую и миновав древний сырой проход, Фиона стала поспешно подниматься по неровным ступеням к миру света и жизни; но пока не открылась дверь наверх, ее не оставляло ощущение, что глаза пленного викинга неотступно следят за ней.

Фиона проскользнула в комнату и тут же услышала в темноте шепот сводной сестры:

– Где это ты была так долго?

Устало вздохнув, девушка принялась раздеваться. В слабом свете месяца, проникавшем в комнату сквозь узкое окно в стене, она различила профиль Дювессы; лежа на кровати у дальней стены комнаты, сестра приподнялась на локте в ожидании ответа.

– Я не могла заснуть, вот и вышла погулять и полюбоваться на звезды.

– Одна? – в голосе Дювессы смешивались восторг и страх. – Но ведь там тебя могли схватить викинги!

– А часовые на что? Не беспокойся, они никого не пропустят незамеченным.

– Ты забыла того лазутчика, которого поймали два дня назад? Дермот сказал, что он и есть викинг; а где появляется один, там могут быть и другие. Твой отец удвоил ночную стражу; должно быть, опасается нападения.

Фиона подумала, что вряд ли словам Дермота можно верить: хотя младший брат Дювессы и спал вместе с молодыми воинами, его еще ни разу не брали на сколько-нибудь серьезные дела.

– Отец Фиргал говорит, что все викинги – дикари, – продолжала тараторить Дювесса. – Им доставляет удовольствие убивать монахов, невинных детей, а еще насиловать христианских женщин. – Несмотря на страшные вещи, о которых она рассказывала, в голосе сестры слышался наивный восторг.

Встав с постели и пройдясь по комнате, Дювесса плюхнулась на стул. Как и Фиона, она была невелика ростом; ее густые вьющиеся волосы, распущенные на ночь, рассыпались по плечам, почти полностью скрывая фигуру. При дневном свете волосы эти отливали темно-красным и были так густы и непослушны, что сестре приходилось заплетать их как минимум в дюжину кос.

– Ты все думаешь о своем замужестве? – осторожно спросила она.

– Угадала.

Дювесса вздохнула.

– У твоего отца должны быть серьезные причины для такого выбора. Может быть, это имеет какое-то отношение к появлению викингов?

– Нет, скорее уж к его жадности.

Дювесса снова вздохнула.

– Я так страдаю, когда смотрю на вас двоих. Твой отец любит тебя; он не стал бы выдавать свою дочь замуж только для того, чтобы увеличить собственные стада или приобрести еще немного золота. Должно быть, у него есть какой-то план, какая-то тайная цель, о которой он пока не хочет говорить.

– По крайней мере, ты хоть согласна, что достоинства моего жениха оставляют желать лучшего, – горячо произнесла Фиона. – А вот отец не хочет видеть, какой отвратительный и жестокий человек Сивни Длиннобородый!

– Но властитель Мак-Картан очень влиятелен: говорят, он может собрать за полдня две сотни воинов. Если набеги викингов будут продолжаться, нам непременно понадобится его помощь.

Этот довод несколько смягчил гнев Фионы. Может быть, и в самом деле страх, а вовсе не алчность двигал ее отцом? Но она вынуждена была тут же отбросить эту мысль; если бы отец нуждался в воинах Сивни, он бы так ей и сказал; однако вместо этого Доналл только ругался и даже попрекнул ее памятью матери.

Девушку снова охватило негодование. Нет, она ни за что не изменит своего мнения и найдет возможность разрушить отвратительный план отца. Подойдя к кровати, она быстро опустилась на нее. Дювесса еще какое-то время посидела на стуле, потом встала и тоже улеглась.