Чумной доктор - Кевин Сэндс

У меня спёрло дыхание.

– Я… я не могу продать вам патоку.

– У вас её нет?

Патоки у меня было много, на полке прямо за прилавком.

– Мне… не разрешается продавать лекарства без учителя. – Я сглотнул. – Есть ещё один аптекарь…

– Нам не нужен другой аптекарь, – сказал мужчина. – Хозяин велел купить патоку здесь. Он сказал, что у Блэкторна она лучшая.

С каждым новым словом мне становилось всё хуже. Наша патока – лучшая. И на деньги из этого кошелька я мог жить несколько лет.

Том как зачарованный разглядывал монеты. «Просто возьми их», – прошептал тихий голос у меня в голове.

Я посмотрел на мужчин. Они упомянули своего хозяина, но я не знал, кто это. Что до самих людей, они были мне незнакомы. Оба были одеты в довольно простую одежду из шерсти и льна. Я бы принял их за слуг, если бы не две вещи.

Во-первых, оба носили оружие. У одного за спиной пряталась боевая дубинка со стальным шипом на конце, у другого на поясе висел короткий палаш. И во-вторых, у обоих были бронзовые медальоны, пришитые к камзолам прямо над сердцем. Они выглядели одинаково: круг с треугольником внутри, а в центре – что-то похожее на крест; по краю были выгравированы какие-то буквы. Я не видел, какие именно.

Мужчина протягивал мне кошелёк. Звенели монеты. Если я возьму их, то смогу отлично жить до конца эпидемии.

А если их хозяин расскажет, откуда у него патока?

Я чувствовал взгляд Тома и понимал, что мой друг хочет что-то сказать. Но я знал, каков должен быть мой ответ.

– Я… Простите, но я не могу.

Еще секунду мужчина держал передо мной кошелёк. А потом закрыл его.

– Нашему хозяину это не понравится.

Его слова звучали угрожающе, но это не имело никакого значения. Если меня поймают на продаже лекарств, я потеряю всё: свою аптеку, своё будущее и всё, что оставил мне мастер Бенедикт. Я не готов был этим пожертвовать – даже за все гинеи мира.

– Мне очень жаль, – сказал я.

Мужчина открыл рот, чтобы возразить, но Исаак вышел вперёд:

– Мальчик принял решение.

Человек обвёл нас взглядом. Затем повернулся на каблуках и ушёл вместе со своим спутником. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не ринуться следом за ними.

Исаак положил руку мне на плечо.

– Ты поступил правильно. И почувствуешь себя лучше, когда будешь покупать свежую еду на рынке. А ещё лучше – когда найдёшь сокровище Бенедикта.

Я печально кивнул. Том выглядел растерянным.

– Сокровище? – переспросил он. – И еда?

Том чуть не заплакал, увидев медовый пирог. Пока он жевал его, я показал ему письмо учителя.

– Поразительно, – сказал Том, обдав меня фонтаном крошек. Он оглядел мастерскую, словно задаваясь вопросом, в какой из сотен аптечных банок на полках запрятано сокровище мастера Бенедикта.

Я же не думал, что оно в одной из них.

– Он хотел, чтобы я разгадал загадку – и тогда найду его. Он не стал бы прятать сокровище там, где я могу наткнуться на него чисто случайно.

Том взял ещё один кусок пирога.

– Почему мастер Бенедикт думает, что ты до сих пор его не нашёл?

Для меня это была самая большая загадка из всех. В письме он упомянул об этом дважды.

Это явно было для учителя очень важно. Как и для меня. И не только лишь из-за денег.

Даже Исаак это заметил: «Твой учитель намекнул, что оставляет нечто особенное. То, что непременно должно попасть к тебе».

Итак, что мой учитель мог считать настолько уж важным и всё-таки думать, что я никогда не найду это самостоятельно? Я не понимал, к чему он клонит. Зато я заметил в его письме кое-что любопытное.

Том тоже это заметил. Он указал на последнее предложение.

– Разве «а» не должна быть с заглавной буквы?

– Да, – сказал я. – Мастер Бенедикт не сделал бы такой ошибки. Наверняка это код.

– Код к чему?

Я не знал. За последние три года мастер Бенедикт показал мне так много разных шифров, что я не мог вспомнить их все. И, конечно же, были шифры, которым он меня не учил: некоторые он только собирался показать, а в некоторых я должен был разобраться сам.

Я раздумывал, не стоит ли порыться в его заметках. Проблема состояла в том, что записи моего учителя были, мягко говоря, беспорядочны. Он содержал лавку и мастерскую в идеальном порядке, но наверху всё выглядело совершенно иначе. Большинство комнат, включая спальню мастера Бенедикта и ведущий к ней коридор, были так забиты книгами и бумагами, что он мог бы открыть собственную библиотеку. И мой учитель никогда не вёл свои записи организованно – по крайней мере, так, чтобы в них могли разобраться другие люди.

Он частенько отправлял меня наверх во время работы.

«Принеси-ка мне травник Калпепера, – говорил мастер Бенедикт. – Он в кладовой на третьем этаже».

В обычном доме кладовая могла бы быть чьей-то спальней. У нас же она была завалена стопками бумаг и книг, как и всё остальное. Единственное место, где мой учитель не хранил свои книги, находилось в подполе. Там мы устроили ледник. Мастер Бенедикт хотел превратить пространство под домом в настоящий погреб, но у него так и не дошли руки. И если подпол до сих пор не был заполнен книгами и бумагой, то лишь потому, что там они могли испортиться от сырости.

Итак, я приходил в кладовую и с беспомощным видом замирал посреди комнаты.

«Учитель?..»

«Двенадцатая полка от северо-восточного угла. Иди против часовой стрелки, – говорил с лестницы. – Четвёртая книга снизу. Обложка с рисунком».

И я возвращался, неся ему эту книгу и покачивая головой.

Но теперь моего учителя не было рядом, и никто не мог сказать мне, где искать. Посему мы с Томом сидели в мастерской, ели медовый пирог и беспомощно смотрели на строчную букву «а» в начале предложения.

Ответ пришёл ко мне позже тем же утром.

Мы размышляли, как потратить деньги Исаака на рынке. Туда мы собирались после обеда, поскольку сейчас мне хотелось продолжить работу над посланием мастера Бенедикта.

Бриджит составляла нам компанию – голубка гуляла по верстаку и клевала всё, что могла найти после того, как Том нынче утром пёк хлеб. Он вынимал из духовки противень со свежеиспечёнными булочками, когда я с воплем вскочил с табурета, заставив Бриджит нырнуть в укрытие.