Властелин Огня - Алексей Вязовский

Меч легко протыкает спину убийцы и ярко вспыхивает. Проткнутая мечом тварь визжит в ультразвуковом диапазоне, пытаясь вскочить. Рукоять клинка, скользкая от крови, вырывается из моей руки, и меня отбрасывает в сторону. Мое тело просто горит от нестерпимой боли, но еще сильнее полыхает посреди комнаты убийца. Олаф хватает меня в охапку и тащит к двери, в которую уже врываются маги со светящимися в темноте жезлами и вооруженные мечами люди с факелами. Первый же маг бьет в убийцу искрящимся разрядом молнии, и того просто впечатывает в стену.

— Вампир! — орет горбун, опять загораживая меня собой.

Еще один магический удар — и пылающее тело вампира исчезает в ночи, вынеся собой кусок стены вместе с оконным проемом. Ночь во дворе тут же превращается в день — вокруг дома зажигается сразу несколько светящихся сфер. А у меня в глазах темнеет от боли, и я просто повисаю на руках Олафа.

— Скорее! — Я еще слышу, как кричит магам горбун, укладывая меня на кровать. — Да помогите же княжичу!

Ох как больно, а обидно-то как! Марта всхлипнула и опять потерла то мягкое место, по которому еще недавно гуляли розги, умело направляемые отцовской рукой. Крепкая рука у батюшки, ничего не скажешь. Но сильнее боли была обида на него. За такой пустяк и так больно отхлестать родную дочь, а ведь она почти взрослая! Скоро пятнадцать зим — сваты начнут ходить. Подумаешь, плохо закрыла за собой дверцу птичника. Ну сбежали три дурные курицы, так ведь их вовремя поймали. Чего же так сильно пороть, неужели совсем ее не жалко?!

Марта обиженно шмыгнула носом и поудобнее примостилась на рыхлом снопе пшеницы. Овин у батюшки был добротным, высоким, с крытой дранкой крышей. Девушка давно устроила себе здесь тайное убежище, куда ловко взбиралась по хлипкой приставной лестнице под самую крышу. Хоть их овин и стоял на отшибе за огородом, но из его маленького оконца отлично просматривалась вся деревня. И сейчас Марта, обиженно сопя, наблюдала, как старшие братья возвращаются с сенокоса. Им-то хорошо, их уже давно розгами не секут, а вот ей еще достается время от времени. Ну ничего: еще год от силы — и выдаст ее батюшка за какого-нибудь хорошего парня, а там и власть его над ней закончится. Будет Марта сама себе хозяйка в доме мужа, а уж ему-то она обижать себя не даст.

Вскоре злые слезы высохли на лице Марты, да и саднящая боль слегка поутихла. На улице уже начало вечереть… Скоро матушка на стол будет накрывать к ужину, а значит, пора домой возвращаться, помогать. Отец у них хоть и дюже гневливый, зато и отходчивый — зла долго на провинившихся никогда не держит. Глядишь, и в этот раз Марте повезет. Она уже приготовилась спускаться вниз, как ее внимание привлек шум в самом конце деревни. Крестьяне, возвращавшиеся с поля, в страхе разбегались по дворам, крича что-то на ходу соседям и подхватывая на руки детей, игравших посреди дороги. А уже через минуту по центральной улице деревни промчалась группа из шести всадников, от одного вида которых кровь застыла в жилах Марты.

На мощных черных лошадях восседали высокие, худые, одетые в темные доспехи люди. Резко осадив лошадей, они остановились рядом с небольшим деревенским храмом Единого, и тогда Марта смогла рассмотреть их получше. Бескровные бледные лица с тонкими губами резко выделялись на фоне черных панцирей и сферических шлемов. И даже на расстоянии веяло от них какой-то жутью.

— Темные Лорды… — прошептала в отчаянии Марта.

Но еще страшнее Лордов была огромная свора псов, окружавших их.

Тощие, поджарые — сквозь их кожу с редкой шерстью выпирали ребра и хребты, словно на костях совсем не было мяса. На оскаленных мордах собак потусторонним светом ярко алели глаза, особенно заметные в наступающих сумерках. От жуткой головы с костяным наростом по выступающему хребту и до самого кончика хвоста тускло мерцала зеленоватая полоса. Об этих чудовищах, порожденных Тьмой и обитающих в Инферно, даже взрослые всегда рассказывали шепотом. После встречи с костяными гончими выживших почти никогда не оставалось, с этими жуткими монстрами темных могли справиться разве что маги или очень опытные воины.

Один из пришельцев небрежно взмахнул рукой, и свора, повинуясь его безмолвному приказу, молча сорвалась с места, растекаясь по деревне светящимся в сумерках потоком. И начался кромешный ад… Для костяных псов не было преград, они врывались в дома и сараи, проникая через выбитые окна и двери, выгоняли людей на улицу. Как пастушьи собаки собирают в отары овец, так костяные гончие дружно гнали жителей деревни по улицам к храму. Тех, кто отставал и спотыкался, они, подгоняя, кусали за ноги. Тем, кто падал и не мог сразу подняться, они просто перегрызали шею или вырывали горло. А тех, кто пытался от них отбиваться, разрывали на куски.

С ужасом смотрела Марта, как две гончих заскочили в их двор, играючи пробив тесовые ворота. На крыльцо выбежал отец в бригантине легионера с мечом и щитом. Осмотрелся. Позади него встали братья с копьями. Прозвучал боевой клич легионеров «Фесс!», и даже в овине Марта почувствовала мощь этого крика. Первого же бросившегося пса отец ударил щитом навстречу и располосовал клинком. Исчадье завизжало и отскочило прочь, ошарашенно мотая мордой. На землю закапала светящаяся зеленая кровь. Марта торжествующе засмеялась. Меч отца был зачарован полковыми магами Фесса, и тварям Инферно пришлось почувствовать силу отставного легионера на своей шкуре. Два других пса кинулись вдоль дома. Но ставни окон уже были надежно закрыты изнутри, и ворваться внутрь у гончих не получилось. Отец с братьями отступили в дом, закрыв за собой крепкую дубовую дверь. Попробуй теперь их возьми! Даже если псы и разобьют дверь, то в сенях не развернешься — нападать можно только по одному. А там, глядишь, из замка барона и помощь подойдет. Марта сотворила у груди знак Единого, Покрутившись по двору, гончие выскочили на улицу и бросились за помощью к своим хозяевам. А те уже и сами спешили псам на подмогу. Первый же всадник, заскочивший во двор, взмахнул рукой с жезлом, и в дом полетел звенящий сгусток Тьмы. Крыльцо с сенями просто осыпались прахом при соприкосновении с этими чарами, открывая гончим проход в дом. Марта вскрикнула от ужаса. И тут же заткнула себе рот рукой. А псы тем временем уже целой сворой ворвались в дом, и оттуда раздался их торжествующий вой вперемежку с бранью отца, криками братьев и испуганным визгом младшей сестренки. Девушка закрыла уши ладонями, не в силах слушать звуки, доносящиеся из дома, где убивали ее родных, и в отчаянии зажмурилась, мечтая стать невидимой или оказаться далеко отсюда.

Вскоре в доме все стихло… Марта открыла глаза и увидела, как наружу одна за другой выбрались костяные гончие с оскаленными окровавленными мордами и, повинуясь жесту всадника, помчались дальше по улице. Одна из гончих вдруг внимательно принюхалась и неуверенно направилась в сторону овина. Сердце Марты ушло в пятки. Чтобы не завыть от накатившего страха, она прикусила зубами ладонь и замерла, затаив дыхание. Гончая остановилась, навострив уши, опять принюхалась, задрав вверх свою жуткую морду, перепачканную кровью, а потом, разочарованно фыркнув, потрусила назад к своим товаркам. От нехватки воздуха у Марты потемнело в глазах, и она несколько раз судорожно вздохнула, приходя в себя. Умом девушка понимала, что никто из ее родных не выжил в схватке со сворой гончих, но глупое сердце отказывалось в это верить. Оно еще надеялось, что хоть кто-то уцелел. Ну кто-то же из них должен был остаться в живых, пусть и раненым?!