Кровавая Мэри - Джоу А. Конрат

Он нахмурился, кивнул:

– Ваша мать гордая женщина. Когда я с полицией вломился в квартиру, она велела мне выметаться к чертям из ее ванной, потому что не хотела, чтобы я видел ее в таком жалком состоянии.

Я хмыкнула. «Да, это очень на нее похоже».

– Жаль, что она пролежала в ванной так долго. Я только утром появился в городе. Если бы я подумал раньше…

– Спасибо, что помогли ей, мистер Гриффин. Это я виновата. Она ведь и до этого падала.

– Я знаю. Восемь или девять раз. Потом я сделал ей поручень в душе.

Я пыталась говорить спокойно:

– Восемь или девять? Она сказала, что четыре.

– Меня это не удивляет. Вам надо… – начал он и умолк.

Мы оба знали, что было недосказано. Если бы я знала, что она так часто падает, то давно забрала бы ее к себе.

– Я ценю, что вы ей так помогаете. Спасибо.

Мистер Гриффин пожал плечами:

– Ваша мать – прекрасная женщина. Приятно наконец с вами познакомиться. Она постоянно о вас говорит.

– Должно быть, это раздражает.

– Ничуть. Я с удовольствием послушал бы ваш рассказ о том парне, что убил всех тех женщин, об Имбирном Человечке. По словам вашей матери, тот частный детектив – ну, которого сделали героем в фильме, – он же на самом деле ни черта не сделал.

– Это так.

– А вы гораздо симпатичнее той толстой актрисы, которую взяли на вашу роль.

– Еще раз спасибо.

– Хотя надо сказать, что та сцена в канализации, где вы хватаете того детектива за ногу и умоляете его спасти вас… – Мистер Гриффин хихикнул. – Это было довольно забавно.

Я нахмурилась. На самом деле все было совсем по-другому, но я-то знала, что еще легко отделалась. По первой версии сценария, в той сцене я должна была еще и описаться. Я пригрозила судом и настояла, чтобы это убрали.

– Извините, я не хотел вас обидеть.

– Да нет, ничего страшного.

Мистер Гриффин усмехнулся.

– Тяжело, когда на твою гордость наступают.

Потом он подмигнул мне. Хитрый старикан. Я собиралась объяснить ему разницу между задетым самолюбием и сломанным ребром, как вдруг раздалось пиликанье.

– Это мой телефон. Извините.

Он достал телефон из кармана своих мешковатых шортов.

– Алло!.. Привет, как дела, Мэри?.. Да, она сейчас… М-м-м. Понятно. Хочешь поговорить с ней? Наверное, тебе лучше сказать это самой. Мне будет неудобно… Да. Хорошо. Я понимаю. Завтра поговорим.

Он с недовольным видом закрыл крышку мобильного телефона и убрал его.

– Лучше скажите мне прямо.

– Ваша мама не хочет, чтобы вы оставались в ее квартире.

Кажется, я вздрогнула.

– Она сейчас сердится, Жаклин. Ей тяжело. Я поговорю с ней.

– Она же четыре дня лежала на полу ванной, ей было очень больно…

– Знаю.

– Лежала в собственных испражнениях…

– Я знаю.

– Она могла умереть, мистер Гриффин. Я не могу позволить, чтобы такое случилось еще раз.

Мистер Гриффин похлопал меня по плечу:

– Вы должны кое-что понять, Жаклин. Когда стареешь, уже трудно сохранить здоровье. Но мы как безумные пытаемся сохранить достоинство.

На глаза навернулись слезы, но я постаралась не заплакать.

– Я хочу, чтобы моя мама была в безопасности. Достоинство здесь ни при чем.

– Как раз при чем, Жаклин, – возразил Гриффин. – Когда оно пропадает, вслед за ним исчезает и тяга к жизни.

Я взяла свою сумку и хотела идти к дверям.

– О'кей, я переночую в отеле.

– Можете, конечно. Но ваша мать выразилась довольно ясно. Она не станет говорить с вами до тех пор, пока вы не перестанете ее запугивать. Мне жаль.

Я сжала зубы и кулаки, мне хотелось кричать. Я отшвырнула сумку, прошла мимо него и направилась в ванную. Мне хотелось посмотреть, в каких условиях живет моя мать, и это помогло бы мне укрепить решимость.

Ванная находилась в безупречном состоянии.

– Я тут все убрал. – Мистер Гриффин снова положил мне руку на плечо. – Она поправится. Только дайте ей время. Просить о помощи – это вашей матери несвойственно.

Я повернулась, готовая к бою:

– Никто из вас не думает, что ей нужна помощь.

Он погрустнел:

– О, ей нужна помощь. Нужна.

– Значит, вы согласны со мной?

Он кивнул.

– Тогда почему же мне от этого еще хуже?

Мистер Гриффин, «неудержимый», обнял меня, я тоже обняла его, и мы стояли так некоторое время, пытаясь понять несправедливость создавшегося положения.

– Мне что, снять комнату в отеле? – спросила я. – Попытаться убедить ее?

– Ей не хочется, чтобы вы сейчас находились здесь, Жаклин. Лучше отправляйтесь домой. Я с ней поговорю. Все получится.

Я кивнула, но в глубине души была в этом не уверена. Трехчасовой перелет обратно в Чикаго, казалось, длился миллион лет.

Я прибыла чуть позже трех утра. Я живу в Ригливилле, в доме на перекрестке Эдисон и Расин. Это довольно шумный квартал, улицы полны кубинцев и парней, шатающихся по барам, многие из них любят по вечерам покричать друг на друга прямо под моими окнами. Кроме того, арендная плата слишком высока.

Усталость валила меня с ног, но мы со сном не были близкими друзьями. В хорошие ночи мне удавалось проспать около двух часов.

Сегодня не будет хорошей ночи, точно.

Во всем я виню свою работу – это проще, чем винить себя. Я обращалась к нескольким врачам, но признаков улучшения сна не видно. Новое средство – эмбиен – помогало, но с противопоказаниями. На следующее утро я просыпалась совершенно разбитая, что существенно снижало мою способность служить и защищать. Поэтому я принимала снотворное в крайнем случае. Кроме того, бессонница помогала мне: меньше сна – выше производительность. Тем более мой парень находил мешки под глазами сексуальными.

Он оставил сообщение на автоответчике. Я включила воспроизведение и стала раздеваться.

«Привет, Джек. Конференция идет нормально. Бухгалтеры, оказывается, забавные ребята, когда выпьешь с ними. А, ладно, я шучу: на самом деле – скука смертная. Недавно я два часа спорил с одним парнем о финансах. Завтра вечером буду в Чикаго, так что скажи другим своим поклонникам, что вечер занят. У меня есть к тебе один важный вопрос. Скучаю по тебе, люблю, надеюсь, ты держишь город в полном порядке. Пока».