Самолет улетит без меня - Тинатин Мжаванадзе

– Я тебя вижу по утрам, как в бассейн идешь, – плотоядно поблескивая глазками, утопленными в жире, сообщает Леонсио. – Такая ты стройная, прелесть!

Конечно, стройная. Надо его ознакомить с самой эффективной диетой: чай, хлеб, сыр, и так три раза в сутки. А в перерывах – чашечка кофе. Можно раз пять.

И очень много вонючих сигарет.

Я – как странствующий рыцарь: все свое ношу с собой в котомке. В любой момент могу заночевать где придется и нигде не забываю своих вещей. Каждая из них мне совершенно необходима, это магический набор, как в сказке: если тебя преследуют, кинешь за спину зеркало – и разольется река, бросишь гребень – вырастет частый лес, швырнешь кремень – и загудит пожар.

Я не я и жизнь как будто не моя. Чопорная девочка под вечным пристальным присмотром выросла в пилигрима, которого никто нигде не ждет. Если бы во время учебы мне показали, как я буду жить, сбежала бы со скоростью сайгака за тридевять земель.

– Ты небось замуж хочешь, да? – хихикает Леонсио. – А я вот жениться не хочу, мне нужна такая, знаешь ли, непритязательная девушка из простых! Ты непростая, да?! У тебя запросы?

Он наваливается на огромный, как футбольное поле, письменный стол и вполголоса добавляет:

– Могу подарить однокомнатную квартиру. Больше – никак!

Молча смотрю на него и представляю, как избиваю эту склизкую тушу железной палкой с крюками. Он визжит, истекает кровью, хрюкает и молит о пощаде. Когда-нибудь этот день наступит, я верю.

И ведь могла бы сейчас жить в Италии или учиться в аспирантуре, если б не была размазней. Попробовала убежать отсюда – но не вышло.

Лика закрыла блокнот, повернулась к приокрытому окну и вспомнила день, когда в последний раз летала на самолете.

В последний Ликин приезд в соседний город С. рейс был вечерний, прилет примерно в семь, и до ночного поезда оставалась уйма времени – часа три.

Сухой теплый октябрь заканчивался, уже темнело, и сумерки отдавали фиолетовыми чернилами, размазанными в остатках яичного желтка.

Наверное, это было красиво, но в тот момент такой густой контрастный фон сразу дал ощущение нависающей тревоги.

Лика путешествовала одна, как почти всегда, со своим битым чемоданчиком на колесах, в этот раз он был заполнен трофеями из польских магазинов Минска.

Никто ее не встречал и не провожал: она возвращалась нехотя, уехав на неделю под предлогом свадьбы подруги Маришки и застряв на месяц.

Дома ее ждали пожилые растерянные родители, деревенский дом и унизительная работа техническим секретарем в надувательской конторе на окраине курортного местечка. Исчерпав все возможности остаться в городе своего студенчества, с безумными друзьями и большими перспективами, после десятка папиных телеграмм в динамике crescendo Лика все-таки возвращалась домой, поникшая, но несломленная.

Все планы были профуканы – раньше надо было думать про аспирантуру, а теперь уже все, год пропал.

Зато в числе несомненных приобретений был ярко-бирюзовый зонт-«винтовка» с изогнутой ручкой: он не влезал ни в одну сумку и мешал хозяйке как мог, привлекая внимание легкомысленным и слегка сумасшедшим видом.

Оглядевшись, Лика не увидела привычной радостно-возбужденной картины аэропорта. Было очень мало женщин, детей и стариков – мирной, уютной публики, среди которой можно расслабиться и глазеть по сторонам. В здании и вокруг него кружили напряженные небритые мужчины с упорными взглядами, которых Лика старательно избегала. Воздух был так наэлектризован, что, казалось, потрескивал.

Вокруг слышалась разная речь – любая, кроме родной. Лике нигде не было трудно сойти за свою, но сейчас она чувствовала себя как заяц в вольере, окруженном волками.

Не сказать что до сих пор Лика жила в мире розовых бантиков: во время ее путешествий в течение пяти лет студенчества встречались разные люди, но всегда было ощущение неуязвимости. Она шла, глядя всем в глаза, быстро находила какого-нибудь подходящего покровителя, укрытие в виде старушки, мамаши с ребенком или мужчины вроде папы, и скользила, как серфер на волнах.

В этот раз со всего как будто содрали защитный слой.

Вокруг не было видно ни одного вероятного покровителя. Вообще ни одного. Подходили, вертя ключами, таксисты-частники, но вбитый мамой великий ужас перед ними заставлял лаконично и твердо отказывать и искать глазами якобы встречающих ее старших.

Автобус до города уже не ходил, и надо было как-то выбираться. Сесть в машину вместе с другими пассажирами, чтобы прикрыть спину? Она не решалась выйти из здания: все-таки тут были служащие, которые в случае чего могли защитить одинокую девушку.

А впереди еще хуже: вокзал и ночное путешествие. Срочно нужны свои, родные люди, поэтому Лика взяла монетки и с телефона-автомата позвонила Кристинке.

– Обара, ты тут?! – истошно завопила та, рядом с ней визжали ее сестры. – Езжай к нам! Останешься у нас, а утром тебя папа отвезет на автобус. Слышала меня?!

Лика выдохнула и уже гораздо увереннее пошла искать такси.

Выбрала чистую машину и водителя-соплеменника с бейджем на бардачке: показалось, что так безопаснее.

Он погрузил вещи в багажник, подчеркнуто галантно распахнул переднюю дверь, и это Лике не понравилось. Какой-то он был излишне суетливый.

Но пути назад не было, и она села. Сзади.

Предстоял довольно длинный путь до города – чужого города, с незнакомым мужчиной, Лика одна, и единственное оружие у нее – зонтик и слова, что на Дзержинского ее ждут родственники.

Путь из аэропорта сначала шел прямо, а потом делился надвое, и Лика очень хорошо знала, что в город – налево.

Водитель поминутно оглядывался и заботливо спрашивал, откуда она приехала, почему одна, куда едет. И ловко свернул направо.

– Куда вы едете? – сжимая вспотевшей ладонью ручку зонтика, спросила Лика, и глаза непроизвольно расширились, как будто она могла его напугать ими или загипнотизовать: она видела такое у кошек в момент опасности. Ей не хотелось показывать страх: это как с хищным зверем, пока его не боишься, есть шанс уйти целым.

А тем временем машина катила в неизвестном направлении – вокруг благоухающая южная зелень, придорожные ресторанчики, пустыри и ни единого человека.

– Ты же с дороги, проголодалась, поедем поужинаем, а потом я тебя отвезу куда хочешь, – поглядывая на пассажирку в зеркало, ответил водитель, и было совершенно очевидно, что с каждым метром она все больше отдаляется от ясной, понятной жизни, и ее везут во что-то темное и страшное, где не поможет никакой бирюзовый зонт.

От злости и страха внутри мгновенно образовалась стальная капсула, и Лика пошла в бой.

– Разверните машину сейчас же, – скрежещущим голосом скомандовала она, и льдом ее взгляда можно было заморозить дождик с неба, принявшийся накрапывать тем временем. – Меня ждут! И если через полчаса я не приеду, начнутся поиски. Развернитесь, я сказала!