Дорога на Ханаан - Леонид Гомберг

Устная традиция дает свою интерпретацию так называемой лакуны в тексте.

«И сказал Каин Эвелю, брату своему:

– Поделим мир между собою.

– Поделим, – согласился Эвель.

Взял Каин землю, а Эвель стада. И условились не затрагивать один владения другого».[5]

Так состоялся первый в истории раздел движимого и недвижимого имущества. Согласно этой версии, конфликт произошел после того, как Эвель погнал свои стада по земле, которая в результате раздела теперь принадлежала Каину. Каин возмутился, и Эвель в сою очередь предъявил брату претензии, поскольку тот носил одежды из шерсти его овец. Речь, стало быть, идет об имущественном споре. Поскольку никакого правового регламента разрешения подобных споров не существовало, конфликт перерос в трагедию.

«И когда они были в поле, восстал Каин на Эвеля и убил его» (Б.4:8–9).

Устная традиция комментирует это так: «Погнался Каин за Эвелем по холмам и долинам, пока не настиг его. Завязалась борьба. Не выдержал Каин, упал и, прижатый к земле, стал молить о пощаде: „Эвель, брат мой! Нас двое на земле. Умертвив меня, что ты ответишь отцу нашему?“ (В переводе „Агады“ Семена Фруга слово „отец“ написано с маленькой буквы. Но очень сомнительно, чтобы речь здесь шла об Адаме. – Л. Г.) Сжалился Эвель над Каином, освободил его. Встал Каин и убил Эвеля. Медленно, долго убивал его Каин: схватив камень, но не зная, как нанести смертельный удар, он наносил ему побои по всему телу, пока не перешиб ему горло, – и Эвель умер.»[6]

«Несмотря на то, что Всевышний ввел смерть в существование людей, до сих пор никто еще не умирал, – рассуждает Борис Берман. – Каин не мог видеть смерть, мертвого человека. Да и понимал ли он, что это такое – умереть? И откуда ему было знать, что вообще возможно убить человека, то есть искусственно и насильственно выпустить его душу из тела?… Не ведал Каин тем более и того, каким способом можно „восстать“ на человека, чтобы убить его. В состоянии ли был он хотя бы замыслить убийство? То, что он смог это сделать и сделал, наверняка было для него самого неожиданностью, потрясением».

Несомненно… Но в практической плоскости все видится гораздо проще. Каин доподлинно знал, как умерщвляют скотину. Более того, он почти наверняка видел собственными глазами, как это делает его брат. В этом смысле Эвель сам подсказал убийце путь к собственному уничтожению. Если из сцены убийства, представленной в рассказе Устной традиции, убрать эмоциональные подробности, то получится, что Каин перерезал брату горло каменным ножом, то есть поступил именно так, как в эпоху неолита резали жертвенный скот. И Каин, по своей психологии типичный язычник, просто совершил подобие человеческого жертвоприношения, пользуясь тем, что «бренный» Эвель изначально как бы был предназначен к жертвенному закланию.

Преступление Каина тем и ужасно, что он пренебрег Божественной сущностью человеческой природы. У животного ведь тоже есть душа – «нефеш». Но только у человека есть «нешама» – Божественная душа, внедренная в него Всевышним. Покусившись на нее, человек неизбежно вступает в противоречие с Божественным устройством мироздания.

Во второй раз Господь обращается к Каину уже после совершенного им убийства брата. «И сказал Господь Каину: где Эвель, брат твой? А он сказал: не знаю, разве я сторож брату моему?» (Б.4:9).

Разумеется, в словах Господа речь идет отнюдь не о местонахождения тела. Его слова означают: «Что ты натворил? Ведь ты совершил непоправимое». В ответе Каина содержится ошибка, характерная для большинства переводов. В подлиннике сказано: «я и не знал» (Б. Берман), а это совсем другое дело. Если бы на вопрос «где Эвель?», Каин ответил: «я не знаю», то это означало бы, что он понял слова Господа в прямом смысле: «Куда девался Эвель? Почему его нигде нет?» Каин, мол, хитрит, увиливает от честного ответа… Но это, конечно же, смехотворно. Каин все понял, у него нет и тени надежды, на то, что Господь и в самом деле не ведает, куда запропастился его брат. Каин говорит: «Я и не знал!» Я не знал, что так получится. Я не предполагал, что мои действия приведут к таким ужасным последствиям. Ведь не я, а Ты сторож (точнее, «хранитель») всего земного бытия…

(Сравним с Устной традицией: «Подобно вору, который стал бы возлагать вину на свою стражу, не устерегшую его, Каин говорил:

– Да, я убил брата моего, но не Тобою ли внушено мне это злое дело? Ведь Ты – страж всего сущего на земле…»)[7]

… Да, я толком не знал, что такое убийство и смерть. Как я мог предполагать, что убиение брата приведет не только к уничтожению «нефеш хая», как это случается с жертвенной скотиной, но и «нешама», связывающей человека с Богом.

«И сказал Он: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко мне из земли. И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои, чтобы принять кровь брата твоего от руки твоей. Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; изгнанником и скитальцем будешь ты на земле» (Б.4:10–13).

Эти слова Господа, вероятно, можно понять так: «Дело не в том, чего ты не знал, а в том, что ты сделал. Суть твоего знания заложена в самом устройстве мироздания и в самой природе человека. Поэтому и проклят ты от земли (а не от Господа), от реального естества мира…» Таким образом, труд землепашца отныне для Каина не возможен, ему предрекается какая-то новая судьба, связанная с «изгнанием» и «скитальчеством».

«И сказал Каин Господу: велика вина моя, непростительна. Вот, Ты сгоняешь меня теперь с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду шатающимся скитальцем на земле; и вот всякий, кто встретит, убьет меня» (Б.4:13–14).

После разъяснений Господа Каин наконец-то уяснил в полной мере, что содеял. Вот оно, «каиново раскаянье» – раскаянье под воздействием неопровержимых доводов и улик. Он понял, что возврата к прежней жизни нет. Но вместе с тем, он также понял, что получил некое новое предназначение, по всей вероятности, не осмысленное еще в полной мере, но требующее непременной реализации. Безусловно, Каин хочет хоть как-то «застраховать» свою жизнь: ведь путь к убийству проложен, и где гарантия, что кто-нибудь не захочет расквитаться с беззащитным изгнанником.

Об особой значительности намерений Господа говорит Его ответ. «И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Каину знак, чтобы не убил его всякий, кто встретит его» (Б.4:15–16).

И снова неточность общепринятого перевода все переворачивает с ног на голову: в подлиннике не «сказал ему», а «сказал о нем». Не Каину адресует Господь Свой наказ, ибо это бессмысленно. Он обращается к мирозданию со словами, звучащими как древнее табу. Похоже, что речь идет не только о запрете на убийство самого Каина, но и всех его потомков до седьмого колена.