Ассасины. Средневековый орден тайных убийц - Бернард Льюис

С того времени изучение исмаилитов пошло быстро и дало поразительные результаты. Стало доступно много других исмаилитских текстов, особенно из богатых библиотек секты на полуострове Индостан. Много подробных исследований было проведено учеными в разных уголках мира, включая тех, кто сами являлись исмаилитами. В одном отношении обретение утраченной литературы этой секты принесло некоторое разочарование – в части истории. Обнаруженные книги затрагивают почти исключительно религию и связанные с ней вопросы; труды исторического характера малочисленны и бедны по своему содержанию, что, наверное, неизбежно в малочисленной общине, у которой не было ни территориального, ни организационного центра; лишь о нем средневековый исследователь и мог задумать написать историю. Только в княжестве Аламут, по-видимому, были свои летописи, но даже их писали историки-сунниты, а не исмаилиты. Но литература исмаилитов хоть и бедна историческим содержанием, ни в коем случае не лишена своей исторической ценности. Ее вклад в повествовательность событий невелик: кое-что об ассасинах Персии, значительно меньше об их собратьях в Сирии. Однако она является неизмеримым вкладом в лучшее понимание религиозных истоков этого движения и дает возможность заново оценить верования и цели, религиозное и историческое значение исмаилитов в исламе и ассасинов как ветви исмаилитов. Итоговый портрет ассасинов радикально отличается и от зловещих слухов и выдумок, привезенных с Востока средневековыми путешественниками, и от враждебного и искаженного образа, нарисованного востоковедами XIX века по рукописным произведениям ортодоксальных мусульманских богословов и историков, главной задачей которых было опровергать и осуждать, а не понимать или объяснять. Ассасины уже не выглядят бандой наркотизированных жертв обмана, возглавляемых интриганами-самозванцами, заговорщиками и отвергающими моральные принципы террористами или группой профессиональных убийц, но от этого они не становятся менее интересны.

Первый кризис в исламе случился после смерти Пророка в 632 году. Мухаммед никогда не заявлял, что он является кем-то большим, чем смертный человек, выделившийся из других людей, потому что был посланником Божьим и носителем слова Божьего, но сам он не бог и не бессмертный. Однако он не оставил никаких четких указаний в отношении того, кто должен стать его преемником, возглавить исламскую общину и править нарождающимся исламским государством, а ведь у мусульман был лишь очень скудный политический опыт, так как до принятия ислама ими правила Аравия. После споров – и был момент опасной напряженности – они договорились назначить преемником Абу Бакра – одного из самых первых и самых уважаемых новообращенных халифом, или заместителем Пророка, тем самым создав почти случайно великий исторический институт – халифат.

С самого возникновения халифата существовала группа людей, которые считали, что Али, двоюродный брат и зять Пророка, имеет больше прав стать его преемником, чем Абу Бакр или последовавшие за ним халифы. Несомненно, отчасти их поддержка Али происходила из убеждения, что благодаря его личным

качествам он больше всех подходит на роль преемника, а отчасти, возможно, из веры в права законной династии – семьи Пророка. Эта группа стала известна как Shi ‘atu‘Ali – партия Али, а затем просто как Shi‘a (шииты). Со временем из-за этого возник самый серьезный религиозный конфликт в исламе.

Сначала шииты были в основном политической группировкой, поддерживавшей кандидата во власть, и не имели каких-то характерных для них религиозных догматов с большим религиозным содержанием, чем то, что было присуще самой природе исламской политической власти. Но вскоре произошли важные изменения как в составе их последователей, так и природе их учения. Многим мусульманам казалось, что исламские община и государство пошли по неверному пути; вместо идеального общества, которое видели Пророк и его первые благочестивые ученики, возникла империя, которой стала править жадная и беспринципная аристократия; вместо справедливости и равенства царили, наоборот, неравенство, привилегии и превосходство. Для многих людей, которые видели события в таком свете, казалось, что обращение к родственникам Пророка может привести к возвращению истинной, первоначальной идеи ислама.

В 656 году после убийства мусульманами-бунтовщиками третьего халифа, Усмана, Али наконец стал халифом, но его правление было коротким, омраченным распрями и гражданской войной. Когда и он, в свою очередь, был убит в 661 году, власть перешла в руки его соперника Муавия, семья которого – род Омейя – сохраняла халифат на протяжении почти целого века.

Shi‘atu‘Ali – шииты – не исчезли со смертью Али. Значительные группы мусульман продолжали хранить верность роду Пророка, в котором они видели праведных вождей мусульманской общины. Все больше и больше их притязания и поддержка, которую они вызывали, приобретали религиозный и даже мессианский характер. Идеально задуманное мусульманское государство – это религиозное государство, организованное и функционирующее по божественному закону. Его верховная власть происходит от Бога; на его монарха – халифа – возложены обязанности поддерживать ислам и давать возможность мусульманам жить достойной, добропорядочной жизнью. В этом обществе нет разграничения между светским и религиозным ни в законе, ни в отправлении правосудия, ни во власти. Церковь и государство представляют собой единое целое с халифом во главе. Там, где основа индивидуальности и единства в обществе – узы верности и долга в государстве – понимается и выражается в религиозных терминах, знакомое на Западе разграничение между религией и политикой – между религиозными и политическими отношениями и деятельностью – становится неуместным и искусственным. Политическая неудовлетворенность, которая сама, возможно, социально детерминирована, находит свое выражение в религии, а религиозные разногласия обретают политические последствия. Когда группа мусульман оказала более чем просто местное или личное сопротивление людям во власти, когда они бросили вызов существующему порядку и объединились в организацию, чтобы изменить его, их вызов носил богословский характер, а их организация стала сектой. В теократически задуманном исламском строе халифата для них не было иного пути, чтобы изобрести инструмент или сформулировать вероучение, выходящее за рамки их личных действий и их ближайших целей.

В первые сто лет экспансии ислама было много противоречий, из-за которых возникали недовольство, обиды и притязания, выражавшиеся в сектантских разногласиях и бунтах. Распространение ислама путем перехода в него из другой веры привело в исламскую общину большое количество новообращенных, которые из своей христианской, иудейской и иранской жизни принесли религиозные идеи и отношения, неизвестные первым арабам-мусульманам. Эти новообращенные хоть и были мусульманами, но не были арабами, и еще меньше – аристократами. Низкий общественный и экономический статус, установленный для них доминирующей арабской аристократией, вызывал чувство несправедливости и делал их готовыми новобранцами в различные движения, которые ставили под вопрос законность существующего порядка. Да и сами арабы-завоеватели не были невосприимчивы к такому недовольству. Благочестивые арабы осуждали мирскую суетную жизнь халифов и правящих групп; арабов-кочевников возмущала агрессия власти; и многие другие люди, страдавшие от острых экономических и общественных противоречий, которые сопровождали завоевание и накопление богатств, стали разделять обиды и надежды новообращенных. Многие из них имели традиции политического и религиозного легитимизма: иудеи и христиане верили в святость и окончательную победу царского дома Давида благодаря миропомазанному Мессии; зороастрийцы ожидали пришествия Саошияна – спасителя, который восстанет в конце времен из святого семени Зороастра. После принятия ислама их привлекли притязания представителей рода Пророка, которые обещали положить конец несправедливости существующего порядка и исполнить обещания ислама.