Седьмая жертва - Алан Джекобсон

Встречались полицейские, искренне считавшие составление психологического портрета насильников и убийц дерьмом собачьим, псевдонаучной психологической чушью, не стоившей той бумаги, на которой она написана, и, уж конечно, зарплаты, что начисляло им Бюро, плюс бонусы на оплату жилья, автомобиля и одежды. Впрочем, подобные разговоры Карен никогда не беспокоили, потому что она знала, как сильно ошибаются эти полицейские. Она прекрасно понимала, что в одних говорит комплекс неполноценности, а в других – самое обыкновенное невежество относительно того, чем на самом деле занимаются криминальные психологи.

Карен продолжала внимательно осматривать спальню Мелани Хоффман. Кое-что в этом убийстве изрядно ее беспокоило. Она оглянулась на Бледсоу, которого в это самое мгновение стошнило в бумажный пакет, который он постоянно носил в кармане. Она уже несколько раз подмечала за ним подобные штуки; взять хотя бы прошлый раз, когда они работали вместе над особенно кровавым и грязным убийством. Для детектива из отдела по расследованию убийств такое поведение было непривычным и даже странным, но когда Карен прямо спросила его об этом, то Бледсоу поступил в точности так, как поступал всегда, отмахиваясь от чужого мнения, которое его не интересовало: небрежно передернул широченными плечами. Потом он заявил, что не может контролировать свой организм в этом случае, такие вещи просто случаются помимо его воли, и все тут. По его мнению, это как-то связано с «подсознательной реакцией» на запах крови. Карен сочла подобное объяснение ерундой чистой воды, но потом решила, что откуда ей знать, как все обстоит на самом деле. Может, это была истинная правда, хотя с таким же успехом мужское самолюбие могло придумывать себе оправдание, чтобы скрыть непозволительную и непростительную, с его точки зрения, слабость. Но, похоже, в тот момент Бледсоу хотел, чтобы Карен не обращала на подобные странности внимания, поэтому так она и поступила.

Карен просунула голову в ванную, а потом вошла. Бледсоу выпрямился, позаимствовал пластиковый пакет у криминалиста и сунул в него упакованное содержимое своего желудка. Вытерев губы бумажной салфеткой, которую втихаря стянул из чемоданчика того же эксперта, он кинул в рот мятную конфету. Подержав ее на языке, он кивнул на стену над зеркалом.

– И что ты об этом думаешь?

Крупными красными буквами там было выведено: «Это здесь, в…».

– Это может означать что угодно.

– Например?

Карен пожала плечами.

– Мне нужно подумать. Не уверена, что мы знаем достаточно для того, чтобы сформулировать определенное мнение или гипотезу.

– Ты только что сказала, что эта надпись может означать что угодно. Следовательно, хоть какие-то мысли по этому поводу у тебя должны быть. Или нет?

– Во-первых, должна сказать, что необязательно доискиваться до смысла того, что именно написано. Уже сам факт того, что он посчитал нужным вообще что-либо написать, может иметь для нас намного большее значение.

Бледсоу на мгновение задумался, перекатывая во рту мятную конфету.

– Да, ребята, вижу, что вам только дай возможность поумничать…

– Кто бы сомневался! – Карен вышла из ванной. – Ладно, что мы имеем?

– Никаких следов взлома и насильственного вторжения, – сообщил Бледсоу. – Так что жертва вполне могла быть знакома с преступником.

Карен отвернулась и перевела взгляд на залитую кровью кровать Мелани.

– Она могла, например, познакомиться с этим парнем вчера вечером и привести его к себе домой. Или же он выкинул какой-нибудь фокус, чтобы внушить ей доверие и отвлечь внимание. Она могла просто открыть ему дверь, и этого оказалось достаточно. Как бы там ни было, но твое предположение, что она могла быть знакома с ним, ничего нам не дает.

Бледсоу недовольно фыркнул и вышел из ванной комнаты.

Психологи-криминалисты зачастую обнаруживали, что им тяжело поддерживать отношения с посторонними людьми, не говоря уже о том, чтобы завести семью. Они постоянно ломали голову над фотографиями с места преступления; их терзала неотвязная мысль о том, что они упустили нечто важное – или видели, но истолковали неверно. Или, наоборот, хотели и ожидали увидеть, но не увидели. Словом, они постоянно пребывали в состоянии смутного недовольства и тревоги, как бывает у обычного человека, когда он отчаянно старается вспомнить что-то и не может.

Впрочем, Карен сама выбрала эту работу, а потому старалась выполнять ее по мере сил и возможностей. В данный момент, например, она надеялась, что делает ее достаточно хорошо и что ее вклад поможет поймать Окулиста. После трех убийств, совершенных на протяжении пяти месяцев, преступник затаился. Еще несколько месяцев ничего не происходило. По прошествии некоторого времени полиция решила, точнее понадеялась, что убийца или мертв, или уже сидит в камере, арестованный за какое-то другое преступление.

Когда возникли сомнения – которые со временем только окрепли – в том, что и третье убийство совершил Окулист, на его счету осталось только два несомненных надругательства. Вдруг оказалось, что он далеко не столь плодовит и опасен, как ожидалось. Учитывая, что расходы полицейского бюджета всегда рассматривались с величайшим тщанием и чуть ли не под микроскопом, оперативную группу, созданную для его поимки, благополучно расформировали.

По мнению Карен, это произошло как раз вовремя: девяти месяцев тесного сотрудничества и работы бок о бок с Бледсоу ей хватило с лихвой. Детектив, в общем-то, нравился ей, но когда столь много времени проводишь в обществе другого человека, то постепенно начинаешь воспринимать его проблемы как свои собственные. А если вспомнить о неудавшемся замужестве – и о том, что серийные убийцы не отпускали Карен от себя ни на мгновение, – то можно было сказать, что ей приходилось очень нелегко и без того, чтобы забивать голову мыслями о Бледсоу.

Карен опустилась на колени рядом с изуродованным и обезображенным телом Мелани Хоффман и тихонько вздохнула.

– Почему же это случилось именно с тобой?

Она остановилась в ногах кровати Мелани Хоффман. Выслушав краткий отчет эксперта-криминалиста о том, что удалось обнаружить, Карен попросила Бледсоу на несколько минут выйти и дать ей возможность побыть наедине со своими мыслями. Наедине с трупом. Кому-то подобная просьба наверняка показалась бы патологически нездоровой, но для психолога в ней не было ничего необычного. Бесценное преимущество, столь необходимое в работе.

Еще в самом начале карьеры агента Карен прочитала все статьи и монографии, написанные самыми первыми психологами-криминалистами ФБР – Хейзелвудом, Ресслером, Дугласом и Андервудом. Психологи-криминалисты, проникая в разум преступника, испытывали наслаждение, близкое к сексуальному оргазму. Их умение разобраться в природе вещей и указать на характерные особенности личности преступника казалось ей почти сверхъестественным. Какой кайф, думала она, составив краткую характеристику на НЕПО, или неизвестного подозреваемого, как его именовали в руководствах и справочниках Бюро, узнать, что твои выводы не только помогли задержать убийцу, но и оказались совершенно точными!