Первый - Юлия Резник

— А кто виноват? — прошептала она. — Погибли люди.

И вот тут его эмоции все же пробили брешь в обороне. Мужчина вскочил, стремительно подлетел к ней, нависая тенью:

— Я предпочитаю не говорить о том, чего не знаю наверняка.

Алина поежилась, уже сожалея, что вообще посмела тронуть этот… вулкан. В жерле которого бурлит, нагнетается магма. И это только дело времени — когда она смертоносным потоком вырвется наружу. Но с другой стороны, Аля так отчаянно сама нуждалась в поддержке, что просто не могла больше переживать все это в одиночку. Такая слабая, буквально раздавленная случившимся, Аля тянулась к силе. Какой бы разрушительной она ни была.

— Извините. Я просто хотела, чтобы вы поняли, как мне жаль. Я бы сделала что угодно, чтобы этого не случилось. Лучше бы это я умерла! — выпалила Алина и к своему ужасу расплакалась, уткнувшись носом в его рельефную грудь.

Майор недавно тоже помылся. От него пахло чем-то восточным, пряным…

— Нет. Ты не этого хочешь.

— Не этого? — всхлипнула Аля. — А чего? — переспросила глупо.

— Ты хочешь удостовериться, что твоей вины в случившемся нет. Это нормально. И ты действительно ни в чем не виновата.

Один за другим он разжал ее пальцы и, высвободившись из её объятий, отошел в сторону. Наверное, она слишком многого от него хотела. Было ужасно глупо рассчитывать на его сочувствие в этой ситуации.

— Как вы справляетесь? — прошептала она.

— С чем? — вскинул бровь майор.

Она не могла спросить прямо. Он ей запретил говорить вслух о смерти товарищей. Поэтому Аля как могла неуклюже завуалировала свой вопрос:

— Как вы справляетесь с напряжением, с которым связана ваша работа?

— Существует несколько проверенных способов. Тебе они не подойдут, — ответил майор, смерив ее еще одним нечитаемым взглядом.

— Откуда вам знать? — завелась Аля. Это оказалось так легко — сублимировать свою душевную боль в какие-то другие чувства. Пусть даже в злость. Плевать. Лишь бы не думать. И не винить себя. И не гадать, удастся ли им выбраться живыми из этой передряги. Или она умрет в двадцать лет, не познав… так много всего в этой жизни. — Вам же они подходят?

— Да.

— И какой ваш излюбленный способ забыться?

— Зачем тебе это, Алина?

— А вдруг я смогу помочь?

Цепкий взгляд майор окрасился совершенно новыми красками. Аля точно уловила этот момент, потому что у нее в ответ приподнялись тонкие волоски на коже.

— Ты ничего не сможешь сделать. Лучше иди, поешь.

Это было больно. Очень… И ведь он явно того не хотел. И не подразумевал ничего такого, что ей в его словах вдруг почудилось. Или… Он именно это и имел в виду? «Ты ничего не сможешь. От тебя одни неприятности!» Аля всхлипнула. Вернулась, будто ее кто-то в спину толкнул. Богданов отвел взгляд от своего планшета. Уставился прямо на нее. И хоть смотреть ему приходилось снизу вверх, хоть это вроде бы должно было ей давать какое-то преимущество, Аля его абсолютно не чувствовала.

— Я совершенно не такая бесполезная, как вы решили! — заявила она. И тут же осеклась, понимая, какую делает глупость. Это ведь неважно совсем! Ему наверняка до нее вообще нет дела. Он ведь на грани. Это видно. Что бы он там ни говорил. Он переполнен болью, а она пристает к нему с какими-то глупостями… Идиотка.

— Я не говорил, что ты бесполезная, — устало заметил майор.

— Да… Кажется, вы действительно сказали по-другому. Извините. Я… все время делаю что-то не то. — Аля опустилась на ковер, чтобы быть поближе к мужчине. — Просто мне так страшно… Так чудовищно страшно. Это прозвучит, наверное, очень странно, но вы не могли бы меня обнять? — она в конце все же всхлипнула. А он шарахнулся от неё в сторону, как от чумной.

— Нет.

— Извините… Я, наверное, действительно веду себя, как дура.

— Дело не в этом!

— А в чем же тогда? — горько усмехнулась Аля.

— В том, что прямо сейчас я на таком взводе, что одними объятьями дело не ограничится.

Несколько секунд Аля просто на него смотрела. И непонимающе хмурила брови.

В каком смысле не ограничится? Он… Он это о чем вообще? Ну, не может же он… Или может? Намекать на то, что не прочь заняться любовью… с ней? Эта мысль показалась Алине настолько абсурдной, что она даже улыбнулась. Но ее улыбка осталась безответной. Майор продолжал смотреть на нее, не мигая, из-под тяжело опущенных век. И такое ей в его глазах почудилось, что Аля испуганным зайцем шарахнулась в сторону. Нелепо попятилась, перебирая коленями. Почему-то ей и в голову не пришло подняться.

— Я… я пойду и впрямь что-нибудь приготовлю, — промямлила она, очутившись в дверном проеме. Медленно, будто боясь его спровоцировать, поднялась. Помогая себе рукой. С опозданием поняла, как непозволительно много он мог увидеть в вырезе халата. От ее трепыханий полочки разъехались, едва ли не полностью оголив грудь. Аля одернула ткань и резко, так что ей даже стало больно, затянула пояс. Не сводя с Богданова взгляда, сделала шаг назад. Крутанулась и пулей рванула прочь. Закрыв дверь кухни, прижалась к ней лбом и постояла так, пока дыхание не выровнялось. Впрочем, даже когда она, пересилив себя, взялась за готовку, ее один черт еще немного потряхивало.

Аля поставила кастрюлю с водой на плиту и высыпала туда рис. Кроме крупы, в ящике нашлись еще какие-то бобы, но она была не настолько хорошим поваром, чтобы приготовить то, чего ей не доводилось стряпать раньше. В морозилке обнаружились отборные говяжьи стейки. Алина разморозила их и бросила на сковороду, щедро натерев изумительно вкусными восточными специями. Аромат шел такой, что в любой другой ситуации она бы собственной слюной захлебнулась, но тут… Ничего не хотелось. Ни есть, ни пить. Ни жить, если совсем уж честно.

И эти мысли ужасно пугали. Чтобы отвлечься от них, Аля что-то с остервенением резала и крошила. Работала машинально, всю себя отдавая процессу. Но время от времени её один черт накрывало. Страхом. Но еще больше — виной. Чудовищной виной, неподъемной. Когда ей становилось совсем уж невыносимо, Аля повторяла вслух названия человеческих костей. Их ей пришлось вызубрить на русском и латинском, чтобы сдать экзамен по анатомии. Ох и намучилась она тогда! Костей в организме было много. В одной только кисти двадцать семь. В ту пору ей казалось, что хуже экзамена по анатомии ничего быть не может. Ну, если только экзамен по фарме. Тот запросто мог составить конкуренцию, да. Но как же она ошибалась! Какими же мелкими и незначительными были те проблемы… Господи!

Аля всхлипнула. Взяла специальные щипцы и перевернула мясо. Сдержать слезы ей все же не удалось. Они стекали вниз по носу и с легким шипением капали прямо в сковородку.

И пусть… Пусть шипит, пусть гудит вытяжка, и по телевизору идет какой-то сериал на арабском. Пусть! Чем больше звуков вокруг, тем меньше вероятность, что она услышит снова: