Искра соблазна - Джо Беверли

Сесть на лошадь было на удивление трудно, но Дэр обхватил ее за талию и помог усесться, отчего у девушки перехватило дыхание.

– Кому-нибудь стоит возродить моду на подобную езду, – сказала она, когда они тронулись в путь. – На крупе ехать наверняка не так весело.

– Мара, ты просто неугомонна.

– Надеюсь, – согласилась она. – Ненавижу, когда меня угоманивают.

Дэр засмеялся, было видно, что он ничуть не сожалеет о незапланированном ночном приключении.

Они не хотели привлекать к себе внимание, поэтому медленно плелись по пустынным задворкам, а лошадь покачивалась под ними как колыбель. Несмотря на то, что Маре нужно было как можно скорее оказаться дома, она не хотела, чтобы их путешествие закончилось.

Мара чувствовала дыхание Дэра, его сильные руки обнимали ее за талию, и от этой близости кружилась голова.

Копыта гулко стучали по мощеной мостовой, нарушая ночную тишину. Дэр не был настроен на светскую беседу, так что у Мары было время подумать.

Прошло девять месяцев с тех пор, как его нашли, изможденного от ран и болезней и пристрастившегося к опиуму. От Саймона она знала, что его выздоровление шло медленно, но неуклонно. Теперь он наконец был здоров и выбирался из уединения: Но он не был похож на прежнего себя. Чего-то не хватало.

На мгновение ей удалось развеселить его и вытащить на свет старого Дэра. Ей нужно сделать так еще раз. И еще. Саймон это наверняка бы не одобрил и даже назвал бы вмешательством в жизнь друга, но кому-то нужно сломать эти стены.

Да. Стены. Несмотря на все его самообладание, она чувствовала, что Дэр словно находится в заключении. Дело в опиуме? Этим все объясняется, или есть еще и другие проблемы?

Она была Сент-Брайд с дьявольскими волосами, а следовательно, ее так и тянуло излечивать чужие раны и решать чужие проблемы. Как же ей умудриться больше времени проводить с Дэром? Леди Адемара Сент-Брайд отправляется на помощь своему принцу, заключенному в темной башне.

Нет, ее повесе.

В школе Харроу Саймон и Дэр входили в группу, которая называла себя «клубом повес». Истории Саймона были такими интересными, что ей и самой всегда хотелось стать повесой. Но спасение одного из них должно быть куда более увлекательным делом!

Она спасет своего повесу и выведет его из мрака на солнечный свет. Это благородное предприятие вполне, достойно потомка Черной Адемары и Хереварда Бдительного, и, что тоже немаловажно, оно спасет ее от смертельной скуки.

Через полчаса Дэр проводил взглядом Мару Сент-Брайд, возвращающуюся под крыло дома ее сестры на Гросвенор-сквер. Как только он убедился в том, что с ней все в порядке, он тронул Нормандию и отправился к этому прохвосту, майору Баркстеду. С ним лучше всего было разобраться сейчас, без шума. Ему очень хотелось выпотрошить этого негодяя.

Угрожать маленькой Маре!

Правда, по ней и не скажешь, что кто-то ей угрожал, да и маленькой ее больше не назовешь. Если только не вспоминать ее жалобы на неразвитую грудь. Его губы скривились в улыбке, он вдруг ясно понял, что назревает проблема.

Еще вчера он думал, что ни одна женщина больше не сможет заинтересовать его, – возможно, это было как-то связано с наркотиком, – но маленькие груди Мары Сент-Брайд вызвали у него большой и крайне непозволительный интерес. И ее изящная шея, изгиб позвоночника и теплый, едва уловимый аромат духов. Ехать верхом на лошади, прижавшись к ней, было ошибкой.

Он привык считать Мару чертенком, ребенком. Но сейчас он заметил те изменения, которые произошли за последние четыре года, – изменения, которые превратили плоскогрудого сорванца четырнадцати лет в очаровательную юную шалунью, с которой он встретился сегодня ночью. Не увлечься ею было невозможно. Он даже начал испытывать некоторое сочувствие к ее неуклюжему ухажеру, от которого она сбежала через окно.

Она вытянула из него обещание сопровождать ее в прогулках по городу.

«Плохая идея, Дэр». Как он скроет от нее наркозависимость, если они будут встречаться чаще?

Заключительная битва с опиумом оказалась сложнее, чем он ожидал. Он принимал совсем немного, но уже дважды попытки полностью отказаться от наркотика проваливались. Словно это чудище знало, что может вот-вот проиграть, и от этого сражалось все яростнее. Возможно, ему не следовало уезжать из Лонг-Чарта, но ему наскучили безопасность и уединенность этого места, и ему казалось, что свежее дыхание света поможет ему одержать победу.

Когда-то прежде он любил свет, людей, Лондон.

С самого дня своего спасения он стоически боролся за жизнь. А как только он набрался достаточно сил, он обнаружил, что большие, даже изматывающие физические нагрузки помогают избавиться от наркотической ломки. Были дни, когда он отжимался и приседал от рассвета до заката, и бессонные ночи проводил за тем же занятием, лишь бы не принимать опиум. Но борьба была неравной.

Затем Николас прислал Фенга Руюана, и началось настоящее лечение. Теперь он был сильнее и здоровее, чем когда-либо. Руюан помог ему ясно обозначить цель жизни и очертить те ступеньки, по которым шаг за шагом, день за днем следует идти к победе, соблюдая строгую дисциплину. Свобода была не за горами, но впервые за все это время Дэр начал задумываться, каким человеком окажется, когда выберется из своей тюрьмы.

Сегодняшней ночью визит Мары наполнил его сердце давно забытыми эмоциями.

Прикосновение ее кожи, аромат ее тела, взгляд ее ярких глаз пробудили в нем такие чувства, на которые, как ему казалось, он уже давно не был способен.

Разве раньше он поддавался очарованию женщины? Разумеется, да, но никогда это чувство не было таким сильным. Никогда прежде его не охватывало безумие и желание тут же наброситься на запретный плод. Это пугало его больше опиума. Когда они ехали на лошади, она прислонилась к нему с такой доверчивостью, в то время как похоть съедала его изнутри. Что делать? Любовница?

Ему не перенести напряжение и нагрузку, связанные с этим, но вот бордель – это уже ближе. Простое деловое предложение, и никаких последствий, если у него ничего не получится, что вполне вероятно.

Когда же он в последний раз спал с женщиной? Это точно было до Ватерлоо. Терезу он не считал.

Да, нужно сходить к проститутке. В противном случае одному Богу известно, что может произойти. Лечение, особенно сейчас, требовало, чтобы он жил на грани, в постоянной необходимости опиума.

Его телу это чудовище было нужно для функционирования. Нехватка опиума наказывалась болью в теле и разуме, а каждая доза награждалась благодатным облегчением. После каждой дозы зверь нашептывал ему, что без него ему никогда не знать такого покоя…

Он хотел не думать об этом, но уже и сейчас чувствовал необходимость в опиуме. Зуд дискомфорта, ноющая боль в суставах, тошнота.