Заблудший ангел - Хавьер Сьерра

Я попыталась сориентироваться по сводам, чтобы найти выход, но, взглянув наверх, увидела это. Нечто не поддающееся описанию. Прямо в центре собора, вытянувшись на всю длину нефа на уровне основания свода с изображением Ока Господня, на высоте примерно двадцати метров, вуалью колыхалась какая-то прозрачная эфирная субстанция, рассыпая во все стороны снопы оранжевого света. Ничего подобного я до этого не видела. Никогда в жизни. Это марево напоминало грозовую тучу, нависшую над гробницей самого апостола.

«Мартину бы это понравилось», — подумала я.

Но мой инстинкт самосохранения тотчас же отмел эту мысль и вновь сконцентрировался на поисках выхода.

Я собиралась покинуть свое убежище и доползти до каменной колонны, которая казалась мне более надежной защитой, но внезапно гигантская ладонь опустилась на мою спину, прижав меня носом к полу.

— Сеньора Альварес… не вздумайте шевелиться! — произнес голос человека, впечатавшего мои ребра в каменные плиты.

Я окаменела.

— Меня зовут Николас Аллен. Я полковник армии Соединенных Штатов и прибыл, чтобы спасти вас.

Спасти меня? Я не ослышалась?

Вдруг я осознала, что этот Аллен все приказы отдавал на английском. На отличном английском с едва заметным южным акцентом. Как акцент Мартина.

«Мартин!..»

Но прежде чем я успела потребовать объяснений, новый град пуль прошил верхнюю часть исповедальни и расплющился о стены.

— У этого ублюдка автомат, — посетовал шепотом полковник. — Нам нужно выбираться отсюда. И немедленно.

Худое лицо Антонио Фигейраса побледнело.

— Это что, выстрелы? — (Никто не стал отрицать очевидное.) — Это выстрелы, твою мать!

Шестеро полицейских и двое жандармов, стоящих рядом, растерянно переглянулись, будто у них в голове не укладывалось, что эти гулкие резкие хлопки могут исходить из дула огнестрельного оружия.

— Значит, этот сукин сын затеял перестрелку внутри собора, — сказал инспектор, глядя на Хименеса, словно на истинного виновника происходящего. Он достал из-под плаща табельный пистолет — девятимиллиметровый компактный «хеклер-кох» — и добавил серьезным тоном: — Нужно его задержать.

Младший инспектор пожал плечами.

— Вот вы мне и объясните, что это за тип! — пригрозил ему Фигейрас. — Вперед, за мной!

Четверо мужчин повиновались его приказу. Они осторожно приблизились в правой створке врат Платериас, следя, чтобы изнутри нельзя было их увидеть и открыть огонь. Трое остались в тылу, держа под наблюдением расположенные рядом святые врата и боковые входы в храм. Проклятый дождь хлестал с такой силой, что едва можно было различить светло-кремовые навесы над ювелирной лавкой «Отеро». В довершение этого безобразия отсутствие уличного освещения придавало самому древнему входу в собор весьма мрачный и пугающий вид. Да и сцены Ветхого Завета на фронтоне не предвещали ничего хорошего. Почитаемый среди паломников образ прелюбодейки, держащей отрубленную голову своего любовника, напоминающий о суровом возмездии Божьей кары. Изгнание Адама и Евы из рая. А в пазухах арок сверкали, влажные от дождя, трубы ангелов апокалипсиса.

— Как, ты сказал, зовут этого подонка? — проворчал Фигейрас своему агенту, прижавшись к одной из вычурных колонн портика.

— Николас Аллен, инспектор. Он прилетел из Вашингтона в Сантьяго частным рейсом.

— И его пропустили через границу со всем этим арсеналом?

— Похоже на то, шеф.

— Ну так вот, мне наплевать, что он там из себя корчит, ясно? Идите в машину к рации и просите подкрепления. Пусть пришлют «скорую помощь» и… вертолет! Пускай вертолет сядет на площадь Орбадойро и прикроет этот выход. И еще нужно одно подразделение к северным воротам. Пошевеливайся!

Хименес поспешил назад, чтобы выполнить инструкции. План Фигейраса, если не появятся новые обстоятельства, был таков: ждать на улице, пока американец не обнаружит свое присутствие, и тогда схватить его. И славно, если больше не будет никакой пальбы.

Но, увы, все пошло не так.

Три глухих удара сотрясли воздух в нескольких метрах над ними. На фасаде Тесоро, тянущемся от врат Платериас до фонтана Кабальос, одно из окон разлетелось на тысячу частей, осыпав полицейских водопадом осколков.

— Какого черта?..

Фигейрас едва успел поднять голову. Дождь из стекла еще ограничивал обзор, но и так ему удалось узреть нечто повергшее его в шок: тонкий силуэт мужчины, с волосами, собранными в длинный хвост, и ухватками акробата, огромными прыжками несся по пятисотлетней черепице крыши собора, держа что-то под мышкой, а вслед ему летело странное облако светящейся пыли.

Инспектор, атеист из семьи республиканцев и член коммунистической партии с восемнадцати лет, мертвенно побледнел. И из самой глубины его существа вырвалось заклятие на языке его матери:

— О demo![2]

Дьявол.

Когда в конце концов я выбралась из собора, на улице непроходимой стеной лил дождь. Ненастье погрузило город во мрак, и только вспышки молний выхватывали из небытия лестницы и колонны близлежащих домов. Я с трудом приходила в себя, мне казалось, что я оглохла на левое ухо, руки и ноги мои непроизвольно подергивались, но, к счастью, довольно скоро спазмы прекратились. Я моментально вымокла, но, как ни странно, это пошло мне на пользу. Напомнило мне, что я жива… и что все еще может произойти любая неожиданность. Инстинктивно я ощутила море запахов, витающих в атмосфере, — ароматы влажной земли, сырого мха, горящих в камине поленьев. Эти запахи и барабанный стук дождя по камням мостовой помогли мне унять сердцебиение и успокоиться.

Но не всем так повезло.

Мужчина, вызволивший меня из храма, казалось, кипел от ярости. Я выскочила первой и не успела присмотреться к нему, но, по-моему, как только мы покинули собор, он вступил в спор с группой каких-то людей, явно его оскорблявших. Тотчас же меня отвели в сторону и препоручили заботам двоих пожарных, которые проводили меня под ближайшую крышу, защищавшую от ливня, и закутали в одеяло.

— Смотри, — воскликнул один из них, увидев замигавший фонарь, — дали свет!

Окружив меня настойчивой заботой, пожарные где-то отыскали для меня пластмассовый стул и принесли бутылку воды, которую я опустошила в пару глотков.

— Не беспокойтесь, сеньорита. Вы поправитесь.

«Поправлюсь?»

Их тон навел меня на размышления. Переживания последних часов вкупе с девятью часами непрерывной работы наверняка сказались не лучшим образом на моей внешности. Рискуя показаться легкомысленной, я начала озираться в поисках какой-нибудь отражающей поверхности, чтобы оценить масштаб бедствия. В конечном итоге мне требовалось занять себя чем-то далеким от «монахов», выстрелов и светящихся облаков. На какой-то срок лекарство подействовало. Застекленная дверь единственного работающего в это время кафе лишь подтвердила плачевное состояние, в котором я находилась. Из этого своеобразного зеркала на меня глянула растрепанная девица с совершенно безумным взглядом. Рыжая грива казалась тусклой в таком освещении, зеленые глаза потемнели, и под ними четко обозначились припухшие мешки, напугавшие меня по-настоящему. «Во что ты вляпалась, Хулия?» — спросила я себя. Однако больше всего меня взволновало то, чего я в своем отражении не увидела, — силы, тонуса и энергии. Наверное, я здорово стукнулась, потому что вся верхняя часть спины болела так, будто я упала с лесов.