Призванная. Когда закончится время - Гуля Рыжих

– Да.

Он потянулся за голову и, сняв повязку, принялся распутывать узел. Я ахнула и тут же пожалела об этом, но поздно. Макс заметил плохо скрываемый мною ужас, но ровным счетом никак не отреагировал на это. Левая половина его лица была изуродована шрамом. Видимо, его зашивал самый безрукий хирург, а может, вообще никто не зашивал. Шрам пересекал щеку и не был узким и аккуратным. Он был широким, с рваными бугристыми краями. Через какое-то время до меня дошло, что я все еще в упор рассматриваю его лицо. Я посмотрела в его не тронутые уродством глаза, спокойные, холодные и безразличные к происходящему.

– Прости

Он коротко кивнул. Поднимался ветер. Макс обошел вокруг меня и собрал мои растрёпанные волосы в хвост, обвязав своим платком, после чего снова зашагал дальше. Мы побежали следом.

Солнце было совсем не там, где пожарище. Огонь остался на востоке, а мы шли на запад. Оно должно было стоять уже у горизонта, я не могла увидеть его за деревьями, только угадывала зарево заката.

«Солнце сядет – мы умрем», – звучало в голове. Сердце от страха стучало где-то в горле. Мы из-за всех сил пытались не отстать от Макса. Ветер усиливался, и становилось холоднее. Идти было тяжело, снега тоже стало больше. Мы то и дело спотыкались и проваливались в сугробы – можно сказать, буквально погружались в зиму.

Макс, словно не чувствуя холода, шел, оставшись в одной футболке… или в том, что больше походило на футболку. Его руки были сильными, мышцы – рельефными, но не как у Тима. Тот был коренастым и широким – сплошной мускул. Макс казался выше, был стройным и подтянутым, как бегун-марафонец. Чего это я сравниваю их?

Он шел быстро для нас, но не для себя, его дыхание было ровным и бесшумным, как и шаги. Я отметила, что мы уже дышали, как загнанные лошади, и производили очень много шума, хрустя снегом и ветками, на которые наступали. Макс двигался ровно с той скоростью, с которой мы могли за ним поспевать, ускоряя или замедляя шаг, давая нам возможность отдышаться. Он просто шел впереди, не оглядываясь, но за все время расстояние между нами ни разу ни увеличилось больше, чем на пять или шесть шагов. При этом оно и не уменьшалось, что заставляло нас не отставать.

Наступила ночь. Это было так, словно после заката изменился сам лес, став угрозой. Макс остановился. Опасность ощущалась кожей, каждая клеточка моего тела, казалось, была пропитана ужасом, который наводило это место. Поднявшийся к этому времени ветер трепал полы плаща, и если бы не туго завязанный платок, я вряд ли что-нибудь увидела бы из-за собственных волос. Хотя из-за кружащегося снега все равно ничего нельзя было разглядеть. Ресницы покрыл иней. Холод усиливался, начинался буран. По спине побежали мурашки, и я инстинктивно схватила сестрёнку за руку. Вдалеке послышался одинокий волчий вой, и его тут же подхватили другие волки, находившиеся куда ближе к нам.

– Бежим, осталось немного! – скомандовал Макс.

И все. Неизвестно, откуда взялись силы, но мы побежали так быстро, как могли. Даже не падали. Пропустив нас вперед, сам Макс следовал за нами, прикрывая спины. Секунды ощущались, как часы, и мне казалось, что я бегу уже невероятно долго, когда впереди показалось огромные валуны. Именно в этот миг дорогу мне преградил здоровенный белоснежный волк. Я резко остановилась, отчего сестренка налетела на меня. Я даже не успела моргнуть от страха или удивления, как Макс прыгнул вперед и ударил волка мечом. Зверюга повалилась на землю и просто рассыпалась белым снегом, не оставив хоть какого-то различимого следа. Просто новый сугроб. Наверно, это был шок, так как я в раздумьях уставилась на место, ранее бывшее волком. Мысль тоже была не очень-то здоровая. А думала я о том, что если из этой кучи снега слепить волка, он оживет? А если снеговика? В чувство меня привел Макс, отвесив крепкую пощёчину: он уже какое-то время что-то говорил, а я была временно недоступна. Ощутив жгучую боль в щеке, я обрела способность слышать.

– Беги на камни! – прорычал он. Я закивала в ответ и потянула сестренку за собой. Бежала туда, где, как мне казалось, я разглядела очертания каменных глыб. Метель не давала ничего увидеть, и я очень надеялась, что не ошиблась с направлением. Остальные члены волчьей стаи прекрасные и ужасные одновременно, преследовали нас, окружая за деревьями и оставляя за собой след из снежного вихря, словно маленькая пурга следовала за каждым из них. Макс бежал рядом, поражая своим мечом любого, кто осмеливался прыгнуть на нас. И снова они падали бесформенными снежными кучами. Сквозь метель начали проступать очертания каменных валунов, когда дорогу нам преградил волк размером с медведя. Это был вожак. Мы остановились. Вот в чем дело: стая ждала альфу, лишь замедляя нас. Сейчас же они выступили, окружив плотным кольцом.

Не сговариваясь, мы встали спиной друг к другу, образовав небольшой круг. Не то чтобы до этого я не испытывала ужаса, просто сейчас казалось, что мы точно обречены. Медленно, не отводя глаз от волка, я подняла крепкую ветку, лежавшую передо мной. Макс держал наготове меч. Он осторожно схватился свободной рукой за мое оружие, и по дереву побежал огонь. Просто начало гореть там, где он держал ее. Так же медленно Макс убрал руку без единого ожога. Когда вокруг тебя происходят странные вещи, постепенно перестаешь удивляться. Кажется, я достигла своего максимума на сегодня, совсем не поразившись тому, что парень, стоящий рядом – живое огниво. Надо будет спросить, как он это делает.

Окружившие нас звери замерли, ожидая действий вожака, отчего мне стало совсем жутко. Огонь сейчас был очень даже кстати. Я посмотрела на него, повернув голову вполоборота. Он сделал то же самое.

– Камни, – то ли прошептал, то ли прорычал он. На секунду я увидела лицо Макса. Мне было страшно, я боялась волков и того, что происходит, но выражение его лица испугало меня не меньше. Оно было таким же спокойным, как при встрече, только теперь его холодные глаза горели злостью. Во взгляде читалось ликование от предстоящей схватки. Кто же был охотником, а кто жертвой?

Вожак показал клыки и низко зарычал.

Я перевела взгляд на волка, и страх уступил место другому чувству, обычно не свойственному мне. Меня охватила злость при мысли, что этими зубами он собирается вцепиться в сестренку, разорвать ее на части. Казалось, моя ярость по силе равнялась той боли, которую причиняла мне мысль, что я не смогу защитить Лину. Чем больше я представляла, что сейчас произойдет, тем больше меня охватывала решимость во что бы то ни стало добраться до укрытия. Я не понимала, как может спасти нас пара валунов, но спорить не решилась. Камни так камни, лишь бы помогли. От силы, с которой я сжимала ветку, разболелись руки.

Все началось просто: волк прыгнул на Макса, тот побежал навстречу, когда, казалось, они должны были встретиться лоб в лоб, парень увернулся, упав на спину под волком, распорол мечом ему брюхо и тут же вскочил на ноги. Теперь волк оказался позади, пролетев над нами. В том месте, где прошло острие, при каждом движении зверя сыпался снег. Снег! Не было ни капли крови или вывалившихся внутренностей, только белые комки. Снежная шкура, ледяные внутренности и, видимо, снег вместо крови. Сам зимний монстр зарычал, поворачиваясь для новой атаки. Все происходило молниеносно, и, хоть схватка намечалась впечатляющая, лицезреть я ее не собиралась. Мы с Линой, все так же держась за руки, словно от этого зависела наша жизнь, так и рванули к укрытию. Позади нас раздались рычание и хруст снега от повалившихся тел. Я очень хотела обернуться, но только еще сильнее сжала маленькую ручку Лины, чтобы в ней не взыграло любопытство. Каждая секунда промедления могла стоить нам жизни. Сестренка и не думала смотреть назад, она бежала с такой скоростью и прытью, каких я даже не ждала от нее.