Во власти мужа - Дана Алексеева

Богдан первый раз поднял на меня руку…

Он переступил грань.

Я машинально хватаюсь за горящую щеку и озираюсь на Богдана. Мне не больно… Мне страшно. Я растеряна настолько, что не понимаю, происходит ли это со мной наяву.

Никогда. Никогда раньше он не смел причинить мне боль, воспользовавшись физической силой, которая у него есть. Никогда мой муж не опускался так низко.

Я поднимаю глаза и вижу на его лице смятение, а во взгляде сожаление… Словно Богдан сам не понял, что произошло несколько секунд назад.

Но имеет ли это значение?

После скандального шума, который я подняла в гостиной, наступила мгновенная громкая тишина. Именно громкая, и она била по ушам сильнее любого крика. Слез не было, как и слов — все в одночасье пропало.

Богдан первым вышел из оцепенения, он встряхнул головой и расслабил кулаки, которые сильно сжимал. Запечатлев на мне холодный отчужденный взгляд, он развернулся и пошел прочь из гостиной.

Когда спина мужа скрылась за дверью, я легла на пол и зарыдала. Без слез. Заскулила, как искалеченная злыми людьми собака, не понимающая мотивов своих обидчиков.

— Ташенька, — я услышала обеспокоенный голос Валентины. Она вбежала в гостиную и сейчас кружила возле меня, не зная как помочь. — Что же это делается…Неужели он ударил вас? Вставайте же…

Она обхватила меня за талию, желая поднять меня на ноги, но я не поддавалась, наотрез отказавшись от помощи и от чувства жалости с ее стороны.

— Оставь меня. — резко сказала я, всхлипывая, но Валентина не послушалась, и мне пришлось надавить. — Ну же! Уходи!

Наверно, Валентина не простит меня, после такого обращения… И правильно сделает.

Она ушла, и я осталась одна. Лежа на полу, я смотрела отстраненно в потолок в одну точку, сверля дыру-портал во времени.

Говорят, в самом конце начинаешь вспоминать о начале… Наверно, мы с Богданом переступили черту финишной прямой, потому что сейчас мои мысли перебросили меня в воспоминания прошлого, туда, где все только начиналось…

***

Семь лет назад. Родительский дом.

— Таша…

Я ворочаюсь в кровати, не в силах заснуть. Дождь барабанит по крыше и ударяет в стекло деревянного окна, отыгрывая на нем ритмичную барабанную дробь.

Раньше я быстро засыпала под звуки дождя, но сейчас даже глаз не могу сомкнуть, потому что не могу перестать думать о НЕМ, а ЕГО голос слышится мне повсюду. Наверно, я схожу с ума.

— Таша! — чуть громче прозвучало за окном, и удар от камешка заставил открыть глаза, которые я усердно зажмуривала.

Я быстро вскочила с кровати и подбежала к окну, открывая шторы. За окном была темнота, и лишь тусклый свет соседского фонаря позволил разглядеть знакомый силует. Это был Богдан.

Что он здесь делает? Сердце в груди волнительно забилось, и я быстро открыла окно нараспашку, загоняя ветер и капли дождя в комнату.

Насквозь промокший, но со счастливой улыбкой до ушей, Богдан стоял около окна, цепляясь руками за его карниз, и смотрел на меня пьяными от любви глазами.

— Таша, любимая, пошли гулять. — я протянула ему свою руку и наши пальцы сплелись.

— Ты сумасшедший, на улице ливень… — полушепотом воскликнула я. — Что ты здесь делаешь?

— Это ты свела меня с ума, я так соскучился, ты не представляешь!

— Не кричи. — строго сказала я и тут же хихикнула. — Родители спят, потише…

— Я люблю тебя, Таша. — не переставал признаваться в чувствах Богдан, чем заставлял мое сердце трепетать. — Спускайся ко мне. Хочу обнять тебя.

Он потянул меня за руку, и дождь замочил мою голову и пробежался по голым плечам. Я ахнула.

— Перестань. Я вся вымокну.

— Тогда поговори со мной…

— О чем?

— О чем угодно… — выдохнул Богдан и начал гипнотизировать мое лицо. — Только не молчи. Знаешь ли, какая ты красивая, Таша?

Его комплименты до сих пор вгоняют меня в краску, но мне приятно. Очень. Я касаюсь своих длинных волос, заправляя их уши, и обнимаю себя руками. Ветер с дождем нагнал на плечи дрожь и легкие мурашки. Хотя, не факт, что их появление обусловлено лишь непогодой.

— Где же твоя гитара, раз ты решил петь мне серенады под окном? — решила подшутить я.

— Она всегда со мной. — сориентировался Богдан. — Тебе просто не видно, любимая, ночь на дворе.

Этот безумец начал петь во все горло незнакомую мне песню на исковерканном французском, ужасно фальшивя и наводя на меня панику.

— Сейчас же замолчи, — мне смешно и неспокойно одновременно, я озираюсь по сторонам, но в кромешной тьме ничего не видно. — Если соседи или родители услышат, мне не жить. И тебе кстати тоже.

— Напугала. Перестану, если спустишься и поцелуешь меня. — Богдан провел пальцем по губам. Щеки мгновенно вспыхнули.

— Нет. Даже не надейся. Пока. — специально решила подразнить его и начала медленно закрывать окно.

Ловким движением Богдан остановил мои манипуляции, и ухватившись за карниз начал залезать в окно. Я прикрыла рот, из которого вырвалось протестующее восклицание. Богдану понадобились секунды, чтобы пробраться ко мне в комнату и заставить отвечать за свои слова.

— Повтори еще раз.

Сейчас он сидел на подоконнике и прижимал меня к своему промокшему телу, испытывая взглядом. От волнения я вцепилась в ткань его мокрой футболки и закусила губу.

- Я хотела сказать, что… — отвожу взгляд, придумывая на ходу оправдание.

— Что хочешь поцеловать. Сильно и страстно.

Я сглотнула.

— Может быть. — шепнула я, смотря на его красивые губы, которые были приоткрыты и расслаблены.

— Так скажи.

— Не хочу говорить… — я завела пальцы в его отросшие мокрые волосы и потянулась к нему.- Хочу сделать это.

Когда прижалась к его груди своим телом, моя пижама моментально стала сырой. Но это так неважно… Жаждущие близости губы слились в поцелуе, и я полностью отдалась процессу, пытаясь вкусить всю его сладость.

— Я люблю тебя, Богдан.

Его руки желали тесных объятий и проникли под майку, изучая мою нежную кожу.

— Ты моя девочка. — шептал он на ухо, согревая меня поцелуями.

— Весь мокрый… — мои руки спешно начали снимать с него футболку.

— Ты уверенна?

— Иначе ты заболеешь, — пояснила я, хотя прекрасно понимала, о чем спрашивает меня Богдан. В его взгляде, как и в моем, читается желание.

— Тебя беспокоит только это?

- В остальном я абсолютно уверенна.