SPQR V. Сатурналии - Джон Мэддокс Робертс

Никто не предполагал, что Непота могут победить на выборах или что он, устраняя угрозу, может и не получить желаемую провинцию. Когда Цецилии Метеллы сходились на том, что один из них станет консулом, они этого добивались. А Испания была территорией Метеллов почти двести лет. Мы правили там так долго, что Испания сделалась нашим главным политическим оплотом, уступая только нашим италийским землям.

– Следующий год будет плохим, – заметил Кретик. – Клодий станет противостоять Цицерону и сможет наделать больших бед. Еще через год нам понадобится как можно больше влияния, чтобы исправить все, что он натворит. Сципион также будет баллотироваться – в курульные эдилы.

Сципион, бледный, утонченный мужчина лет тридцати пяти, кивнул.

– В качестве эдила я буду проводить игры на похоронах моего отца. Я собираюсь организовать особенно великолепные выступления гладиаторов.

Его приемный отец, старый Метелл Пий, умер четыре года назад. Уже вошло в обычай откладывать похоронные игры до тех пор, пока наследник не получит пост эдила, ответственного за публичные зрелища. Тогда он сможет выполнить одновременно и свой гражданский, и свой сыновний долг и завоевать популярность, чтобы избраться на более высокую должность. Когда Цезарь был эдилом, он установил неправдоподобно высокую планку расходов на зрелища.

– Клодий будет баламутить простолюдинов, а ничто так не покупает их верность, как ряд хороших игр, – заметил я. – Но это будет дорого стоить.

– Ты, конечно, внесешь свой вклад, – сказал отец.

Лучше б я держал рот на замке.

– Все это абсолютно несущественно по сравнению с главным делом нынешнего вечера, – сменил тему Кретик. – Деций, ты знаешь, что Целера отравили, не так ли?

– Я знал, что он умер и что умер не насильственной смертью, не от болезни и не от несчастного случая, случившегося при свидетелях, – ответил я. – Люди всегда подозревают яд, когда выдающийся человек умирает без видимых причин, но есть сотни болезней, которые могут убить без предупреждения.

– Его отравили, – отрезал Кретик.

Я вздохнул. Этого я и боялся.

– И могу только догадываться, кого вы в этом подозреваете.

– Гадать не надо, – покачал головой Кретик. – Это его жена, та проститутка Клодия. Мы хотим, чтобы ты собрал улики, и тогда мы сможем выдвинуть обвинение против суки и добиться ее казни или ссылки.

– Вы не совсем понимаете, как все происходит, – ответил я. – Если мне придется вести расследование, я буду собирать улики, а потом уже решу, кто убийца – если он и вправду был убит.

– Делай все, что сочтешь нужным, – сказал Кретик.

– Может, убийца вовсе и не Клодия, – заметил я.

– А кто еще это может быть? – вопросил отец.

– Понятия не имею, но еще ни один человек не стал консулом и командующим армиями в провинциях, не нажив множество врагов. Целер боролся со сторонниками Катилины и казнил многих из них. Их семьи этого не забудут. Он мог поразвлечься с женой не того человека. Вполне могу себе представить, что, будучи женат на Клодии, он искал общества женщин на стороне.

Непот фыркнул.

– Да когда человек совершал убийство из-за маленького прелюбодеяния? Враги Целера были не из тех людей, чтобы прибегнуть к яду.

– Правильно, – согласился с ним Сципион. – Если бы на него напали, как делают порядочные люди, и сразили на улице, мы могли бы не сомневаться, что за этим стоит его политический враг. Но яд – оружие женщины.

– Зачем ей его убивать? – спросил я.

Услышав это, все удивились.

– Женщины столько раз убивали, – пожал плечами Кретик. – Почему бы и нет?

Типично для этих людей. Убийство в Риме – слишком обычное дело, но они знали, что у мужчины имелась бы веская политическая или личная причина, чтобы совершить такое. С другой стороны, скандально известная женщина убила бы просто потому, что такова ее натура. А любая женщина, чье имя обсуждалось публично, была скандально известной. Высокородным римским госпожам полагалось жить в безвестности.

– Очень хорошо. И какие у меня будут полномочия? – поинтересовался я.

– Мы хотим, чтобы ты действовал осторожно, – сказал Кретик. – В конце концов, все это касается только нашей семьи. Но если ты столкнешься с трудностями, можешь сказать, что работаешь на Сципиона. Как трибун, он будет выдвигать обвинения против венефики.

Этим старинным словом называли ведьму-отравительницу.

– Вы понимаете, что из всех убийств, наверное, труднее всего доказать именно отравление? – напомнил я своим родным.

– Я выступал на подобных процессах в качестве обвинителя и судьи, – сказал отец. – И Кретик тоже. Просто принеси нам доказательства для убедительного обвинения, и мы от нее избавимся.

– Зачем Целер вообще на ней женился? – спросил я.

– Нам в то время нужен был союз с Клавдиями, – ответил Кретик. – Зачем же еще?

И в самом деле – зачем?

* * *

Возле двери дома Гермес вынул из держателя факел и начал зажигать его от придверной лампы.

– Не трудись, – сказал я, – нынче ночью луна светит ярко.

Я предпочитал обходиться в Риме без факелов, не считая самых чернильно-темных ночей. Свет факелов мерцает и лишает тебя ночного зрения. Нападающему нужно только набросить на огонь плащ или плеснуть в него водой – и ты полностью слеп до тех пор, пока глаза твои не привыкнут к темноте. Кроме того, факел привлекает к себе внимание.

Мы вышли из дома и несколько минут постояли возле ворот, пока глаза наши не привыкли к тусклому свету. После этого стало можно идти по улицам. Прибывающая луна висела почти прямо над нашими головами, посылая лучи даже в самые узкие переулки.

– Что ты разузнал? – спросил я Гермеса, когда мы двинулись в путь.

– Немного. Твой отец не очень-то общается со своими рабами.

– Зато у них есть уши, – сказал я. – Зачем же я держу тебя, как не затем, чтобы ты собирал сплетни других рабов?

– Насколько я могу судить, старик такой же, как всегда. Но не пускает в ход бич так часто, как пускал раньше. Может, смягчается с годами, – сказал Гермес и немного помолчал, после чего продолжил: – За последние месяцы было несколько поздних собраний вроде нынешнего, когда слуг отсылали в задние комнаты дома.

– Это немного значит для таких любителей политики, как моя семья, – сказал я. – Велись разговоры о Метелле Целере? Или о его жене, Клодии?

– Говорят, что она его отравила, но это просто городская сплетня, а не внутренняя семейная информация. Так вот из-за чего весь сыр-бор?

– Именно. Семья хочет наказать Клодию, и меня посылают раскопать улики против нее.

Я откровенно разговаривал со своим слугой о таких вещах. Несмотря на свои преступные наклонности, он мог оказать неоценимую помощь в моем расследовании и имел настоящий природный дар к такой работе. Что вызывало у меня легкую тревогу. У Гермеса инстинкты следователя или у меня инстинкты раба?