Охотник за головами - Наталья Александрова

– Это кто же такой заботливый?

– Ах черт! – Лола в сердцах отбросила коробку, ипопугай тут же уселся на столик и заворковал:

– Пер-реньке ор-решков! Сахар-рку!

– Отстань, это не для тебя, – крикнула Лолапопугаю, – есть одна такая личность у нас в театре…

– Ты к этой личности не благоволишь, зачем же берешьподарки?

– Ох, ты не понимаешь, – Лола отвернулась враздражении и пошла в комнату, – есть у нас такая дама… немолодая… Она,как бы это выразиться… ну, торчит вечно в театре, денег подбрасывает время отвремени, поэтому вроде как своя в доску. Никто ее не гонит, запросто приходит ина репетиции, и всюду…

– Что-то я не врубаюсь, а ты-то тут при чем? –Леня шел следом, и вопросы его приобретали все более настойчивый характер.

– Да понимаешь, она, как бы это сказать… интересуетсямолодыми актрисами.

– Как она ими интересуется? – пророкотал Леняголосом ревнивого мужа.

– Как-как, будто не знаешь! – вспыхнула Лола.

– Лесбиянка она, что ли?

– Ну вроде того, – вздохнула Лола, – ноникаких скандалов не было, все, как говорится, по обоюдному согласию.

– И теперь она запала на тебя? – гремел Леня.

– Это ничего не значит, я сумею за себя постоять!

– А зачем берешь подарки? Флорентен этот, мать его…

Лола давно не видела Леньку таким сердитым.

– Да не беру я! Это случайно вышло, она так неожиданноко мне подкатилась со своим шоколадом, неудобно было отказать! Она богатаятакая, денег дает… при людях никак нельзя ей нахамить.

– О чем ты вообще с ней разговаривала?

– Да так… Она восхищалась моей игрой, а я в ответпохвалила ее брошку – действительно очень занятная… Старинная работа и дорогая…такая змейка, усыпанная бриллиантами, а глазки – довольно крупные изумруды… Тыже знаешь, что я неравнодушна к таким вещам…

– Лола, я никогда не думал, что ты можешь быть такойзаконченной идиоткой! – откровенно заговорил Леня. – Ты похвалилаброшку, теперь жди ее в подарок! И уж потом, дорогая, не отвертишься, придетсятебе проклятую брошку отрабатывать в постели со старой… – Маркиз был такзол, что даже употребил неприличное слово, хотя обычно никогда такого не делал.

– Ты с ума сошел! – Лолу передернуло. – Ты закого меня принимаешь?

– А кто ты есть в этом своем театре? – огрызнулсяМаркиз. – Не ты ли мне недавно говорила, что все прекрасно – публика тебяобожает, роли дают самые лучшие, главный режиссер ценит…

– Ну да, все так и есть, только эта самая ВалерияКликунец и есть моя ложка дегтя, облако на лазурном горизонте, темное пятно насолнце! Сам ведь знаешь, что все хорошо не бывает!

– Знаю, только не знаю, как ты будешь из этоговыпутываться. Лола, как бы потом поздно не было!

– Вечно ты каркаешь… – начала было Лола, но в этосамое время совершенно неожиданно с кухни донесся оглушительный грохот.

– Что это? – Леня оглянулся и бросился наразведку, но Лола опередила его с громким криком:

– Пу И, детка моя, что с тобой стряслось?

Пу И так часто устраивал в квартире погромы, что Лола ничутьне беспокоилась о его самочувствии, просто ей хотелось прекратить неприятныйразговор. С Пу И и правда совершенно ничего не случилось. Во всяком случае, унего был очень счастливый и довольный вид. Он сидел посреди кухни и судовлетворенным сопением отгрызал ногу у индейки. Вторую ногу у несчастнойпокойницы с громким урчанием отъедал Аскольд. Представительный, солидный черныйкот с белоснежными лапами и манишкой утратил все свое достоинство и рвал зубамибедную птицу, как дикий зверь в ночном лесу.

Рядом с останками индейки валялась микроволновая печь.

Картина преступления вырисовывалась достаточно отчетливо.

– Вы, мародеры несчастные! – закричал Маркиз,замахиваясь на двух хищников шваброй. – Мало того что нашу индейку подлосперли, так вы еще новую микроволновку угробили!

– Не трогай его! – Лола загородила своего любимогопесика от карающей швабры разъяренного Маркиза. – Он не виноват! Онсовершенно ни при чем! Где была твоя несчастная индейка?

– В микроволновке, – ответил Маркиз, постепенноуспокаиваясь, – я ее размораживаться поставил.

– Ну а где была микроволновка?

– На холодильнике, на самом верху, ты же знаешь!

– Ну вот видишь – значит, у Пуишечки алиби.

– Какое еще алиби? – Маркиз пытался отодвинутьЛолу и достать наглых зверей шваброй.

– Самое что ни на есть железное. Он на холодильникзабраться никак не мог, ты же отлично знаешь. Это все твой кот.

– Ага, вся работа досталась Аскольду, и все шишкидостанутся Аскольду, а как индейку жрать – так твой Пу И первый! Что теперь сэтой индейкой-инвалидкой делать? Я ее собирался на обед приготовить!

– Пуишечка, золотко мое! – Лола наклонилась надпесиком и попыталась оттащить его от индейки, но тот злобно зарычал на нее ичуть не укусил за палец. – Пуишечка, тебе нельзя сырого мяса! У тебязаболит животик!

Маркиз наблюдал за ней, откровенно потешаясь:

– Нет, но это просто настоящий дикий зверь! Ты уверена,что чихуахуа – декоративная порода? Может быть, у Пу И дедушка был бультерьер?Или ротвейлер? Или собака Баскервилей?

– Сам ты бультерьер, – обиделась Лола за своеголюбимца, – ну сделай же что-нибудь, а то он заболеет!

– Так ему и надо! – кровожадно заявил Маркиз.

Однако он все же поднял индейку с пола, и два троглодита, нев силах расстаться с птицей, повисли в воздухе. Маркиз перехватил индейкупоудобнее и принялся вращать вокруг себя.

Пу И не выдержал первым. Он свалился на пол, сжав зубамисолидный кус мяса. Кот продолжал висеть. Он вцепился в птицу передними лапами,а задними пытался достать Маркиза и располосовать его руку специальным кошачьимприемом.

– Убил бы! – вздохнул тот, старательно держаиндейку на вытянутых руках.

– А если водой полить? – деловито предложила Лола.

К коту она относилась неплохо, но сегодня была голодна и злана Валерию и вообще на весь свет. Аскольд услышал про воду и сдался сам.

Лола выбросила отвратительные ошметки, еще недавно бывшиеиндейкой, в мусоропровод, вытерла пол и шваркнула на сковородку три яйца. Котзлобно наблюдал за ней с буфета.

Вечером следующего дня Маркиз, как ему было назначено, сиделв своей машине на одной из аллей Крестовского острова. Аллея была слабоосвещена единственным горящим вполнакала фонарем. Мела поземка, и вечер былтакой, когда хочется одного – устроиться в тепле, в удобном кресле с бокаломконьяку и смотреть по телевизору какое-нибудь ненавязчивое ток-шоу.