Два секрета любовницы - Дэни Коллинз

Не хочет?

Кожу закололо. Чтобы скрыть смятение, она взяла бокал с шампанским.

— Я этого не ожидал, — сказал Анри.

— Вы подумали, что я секретарша? Или стюардесса? Или модель? Если бы я была кем‑то из них, то что из этого? Это честные профессии.

— Да. А моделью вы могли бы работать. Вы очень красивы.

— А у вас такое интересное лицо, что Господь Бог повторил его.

Он хмыкнул:

— Очко в вашу пользу. — Он скривился. — Я терпеть не могу, когда меня сводят лишь к одному из близнецов Советерре. Разве мы все не значительнее того, что лежит на поверхности?

— Это плохо? — спросила Синния, почувствовав, что нужно спросить. — Вас это беспокоит? Вас возмущает известность, потому что вы таким родились?

Он не сразу ответил:

— Меня это не возмущает. Я никогда не распространяюсь о моей семье… — Он бросил на нее взгляд, как бы предупреждая не спрашивать его. — Внимание к нам — это вечная заноза. Меня это раздражает, но я научился противостоять. — Он произнес это обыденно и спокойно, но у него побелели лунки ногтей, когда он сжимал бокал.

— Ну, я… — Синния замолкла. — Я поняла. Вы заслужили право на частную жизнь.

Официант принес следующее блюдо с закусками, на этот раз канапе с черной икрой, фаршированными оливками и муссом из семги. Синния смотрела на изысканную еду, чтобы взглядом не показать, как меняется ее мнение о нем. Ей не хотелось думать об Анри, как о распутнике, которого следует избегать.

— Почему вы выбрали имущественное планирование? — вдруг спросил он.

— По многим причинам. Я начала этим интересоваться после смерти отца. Пришлось многое распутывать в его делах. Маме не пришлось бы настолько туго, прояви он хоть каплю предусмотрительности. Посмотрев на ситуацию, как на возможную карьеру, я поняла, что мне это подходит. Всем нужно завещание, сознают они это или нет. Можно работать дома при необходимости. Если постараться, то приличная жизнь тебе обеспечена. Ну конечно, не столь сексапильное занятие, как у модели.

— Что вы компенсируете самостоятельностью.

Он произнес это с легкой усмешкой. Она поняла, что он хотел ей польстить. Щеки у нее загорелись, чего не скроешь.

— Я стараюсь, — сухо ответила она.

Начался фейерверк, и они повернулись к балкону.

Красочное представление занимало Синнию меньше, чем ощущение присутствия Анри. В нем столько шарма… отстраненный, немного надменный вид, и этот легкий французский акцент. Они смотрели на флотилию лодок, и он поглаживал ей запястье.

Все у нее обострено до предела, она чувствует каждый вдох и выдох, чувствует, как каждая клеточка на коже вибрирует. Ее соблазняют, а соблазнитель не прилагает к этому никаких усилий. Мысли об одном — как она его целует, как его тело тяжестью прижимается к ней.

По коже разлилось тепло, соски закололо, и Синния сдвинула колени, чтобы заглушить сладкую боль внизу живота.

Фейерверк закончился. Жаль, что придется уйти.

— Нет‑нет, — остановила она официанта, когда он, убрав блюдо с закусками, предложил принести клубнику со сливками и еще бутылку вина.

— Не следует переживать из‑за своей фигуры, — сказал Анри.

— Я переживаю из‑за того, выживу ли я. Я аллергик. — И указала на сумочку‑клатч: — У меня там целый склад на всякий случай.

— Настолько плохо? — Анри поднял руку, задержав официанта.

— Я как‑то раз едва не умерла на пижамной вечеринке после самодельной сангрии[4], — шутливо пояснила Синния.

Анри отказался от клубники и отпустил официанта, сказав, что вызовет его звонком, когда они захотят еще шампанского.

— Не стоит отказываться от клубники из‑за меня, — запротестовала Синния.

Он наклонился к ней:

— Но я не смогу вас поцеловать, если съем клубнику. Или смогу?

У Синнии зазвенело в ушах, она незаметно сделала глубокий вдох, не отводя от него глаз. Как просто он может повысить у нее давление до критической отметки!

— Все еще надеетесь? — Она посмотрела на его рот.

— Очень надеюсь.

Она заставила себя встать с высокого стула, сказав, что ей надо в туалетную комнату, где, глядя на свое отражение в зеркале, приказала: «Пора уходить». На нее смотрит женщина, у которой сопротивление тает с каждой секундой.

Когда она вернулась, Анри уже ушел с балкона. Приглушенный свет с настенных бра и из ламп во дворике придавал интимность обстановке. Из клуба доносилась негромкая музыка.

Анри успел вытащить из подарочной сумки коробку бельгийских шоколадных трюфелей и разворачивал золотую обертку из фольги на конфетке. Одну он уже съел — смятая обертка лежала на столе рядом с коробкой.

— Люблю сладкое, — признался он, предлагая ей взять трюфель.

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду. Все было замечательно. Благодарю вас. — Она протянула ему руку и тут же почувствовала себя идиоткой.

Анри отложил шоколад и взял телефон:

— Я закажу машину и провожу вас.

— Я сама справлюсь.

Он серьезно на нее взглянул:

— Вы не хотите быть обязанной. Но я отвезу вас домой без каких‑либо приставаний. Я появился в клубе, а оставаться не входило в мои планы.

Синнию беспокоили не его приставания. Она почти созрела для того, чтобы попросить его найти свободную комнату в ближайшем отеле. В голове звучал голос Веры, превозносившей достоинства современной сексуальной женщины: «Ты же ешь, когда голодна, разве не так?»

Синния была голодна… сексуально. Она относила это к возбуждению от подготовки к экстравагантному вечеру, к нежному ветерку, ласкавшему кожу, и шампанскому, которое расслабило ее. Анри очень привлекательный и наверняка без труда удовлетворит самые экзотические аппетиты.

— Думаю, будет лучше, если мы закончим здесь наше знакомство. — Синния чувствовала себя трусихой и не осмеливалась посмотреть на его рот. Она хочет, чтобы он ее поцеловал. Действительно, хочет. Кровь тяжело пульсировала в жилах, она предвкушает… что?

Он насмешливо изогнул губы:

— Если вы скажете, что у вас аллергия на шоколад, я буду очень разочарован.

— Я выживу, — пробормотала она, в душе рассчитывая на поцелуй со вкусом шоколада. — А если нет, то мои дела в полном порядке. Но стоит выжить ради истории, которую я расскажу внукам. — Ей хотелось выглядеть дерзкой.

Он усмехнулся, подвинулся к ней, положил руки ей на талию и притянул к себе:

— В таком случае я сделаю этот момент запоминающимся.