Лиходеи с Мертвых болот - Илья Рясной

— Рад принять ваши предложения!

— Тогда вперед! Наш ждут кров и обильный стол.

Часа через два братья во Христе повстречались с многочисленным отрядом драбантов из замка-монастыря, спешивших на помощь рыцарю и его слугам.

— Бесполезно преследовать разбойников! — безнадежно махнул рукой Брауденберг. — Они уже наверняка под защитой толстых стен Эйрагольского замка.

— Так ты думаешь, что это были происки подлых жмудинов? — спросил один из крейцхеров у Ганса Брауденберга.

— Трудно сказать определенно, ведь в лесу, как известно, все волки серы. Но скорее всего это были именно они, жмудины… — ответил тот.

— Ну, так они еще поплатятся, твари! — погрозил кулаком в железной перчатке крейцхер.

— Подожди, брат Фридрих! Пока еще нет войны с Литвой, — придержал прыть своего сотоварища другой рыцарь, на щите у которого был изображен медведь с мечом в лапе. — Нужно скорее доложить о происшедшем командору. Пусть он принимает решение. Дайте коней спешенным! — приказал он слугам. — И в путь!

Вскоре за последним из отряда тевтонцев захлопнулись тяжелые ворота замка и сразу же завизжали ржавые цепи, поднимавшие мосток через глубокий ров с водой, находившийся у самых крепостных стен.

* * *

Командор Штейнгаузенского конвента граф Брауншвейг — маленькое существо на кривых ногах — восседал за тяжелым дубовым столом при свечах. Во дворе замка все еще было довольно светло, но в мрачных каменных покоях на втором этаже, где находилась келья командора, всегда царил полумрак. Командор знакомился с грамотой, доставленной еще ранним утром от самого великого комтура — барона фон Шлипенбаха. Прочитав написанное, граф аккуратно свернул грамоту в трубочку и, обращаясь к брату Паулю — рыцарю, заведовавшему госпиталем, а заодно и всем хозяйством замка, произнес:

— Слава Господу нашему Иисусу Христу! На днях великий комтур посетит наш замок и примет от всех заверения в преданности святому кресту.

— Слава Богу! — воскликнул брат Пауль — толстый, похожий на бочку с вином, коротышка, за что его очень ценил командор.

— Погоди радоваться! Комтур еще желает проверить наши знания рыцарского устава Тевтонского ордена и обо всей его славной многолетней истории…

— А кто у нас ее знает? — пожал плечами Пауль.

— О том я и пекусь… Грядут большие неприятности. Иди и распорядись, чтобы вся братия собралась в монастырской библиотеке. А ты отыщи нужные книги.

— Будет исполнено.

— Иди!

Выпроводив подчиненного, командор подошел к зарешеченному окну и глубоко задумался. Впервые за все годы, что возглавлял он конвент, замок удостаивался столь сомнительной чести — поголовного опроса по истории. А не связано ли это с тем, что рыцарь Ганс Брауденберг — этот несносный выскочка — желая выслужиться, довел до сведения великого комтура сведения о том, что вся наша братия страдает диким невежеством, сродни, пожалуй, только этим несносным сарацинам, живущим еще по первобытным законам. Да, это его рук дело. Недаром же брат Иона из свиты барона фон Шлипенбаха предупреждал, что в замке появился человек, который спит и видит себя на месте графа Брауншвейга. Каков наглец! Нет, этому не бывать. Пока я жив, выскочке не получить повышения. Конечно, у Брауденберга большие связи. Поговаривают даже, что его семейству благоволит сам Великий магистр Конрад Цельнер фон Розенштейн — фигура царственная на шахматной доске жизни. Однако фавориты каждый день меняются и еще неизвестно, что станет с семейством Брауденбергов через месяц, год, десятилетие. А он пока подождет. Он умеет ждать. Этого у лисицы Брауншвейга никому не отнять.

На прошлой неделе Ганс Брауденберг в который раз нарушил строгий монастырский устав, привезя в замок панну Ядвигу — девушку неописуемой красоты. Она являлась близкой подругой Софьи Бельской, или попросту Зоси, как называл ее отец, Здислав Бельский. Ни он сам, ни два его сына, никогда не простят крестоносцам такого поступка. Хорошо еще, что этот несносный Брауденберг не успел обесчестить девушку. Тогда бы это дело уж точно дошло не только до Мариенбурга, где размещалась резиденция великого комтура, но и до самого папы римского.

Конечно, командор давно бы вернул паненку ее покровителям, однако… Уж больно свежа и юна была эта красотка, уж очень притягивала она к себе сердце аскета. Нет, все что угодно, только не расставаться с ней. В отношении девушки у командора уже сложился определенный план: он поместит ее в центральной башне, наверху, создаст для нее самые благоприятные условия и покорит сердце гордячки. Она еще захочет умолять графа, чтобы полюбил ее. И он не откажется, а выпьет каплю за каплей из ее юных уст чашу с напитком счастья и пусть только кто-нибудь попробует помешать ему в этом!

Размышления командора неожиданно прервали звуки рога и звяканье цепей. «Быстро же вернулись братья-рыцари, собиравшиеся всласть поохотиться на наших врагов…» — сказал он самому себе и, разглядев среди прибывших Ганса Брауденберга, недовольно скривился: «Ничто его не берет! Сам сатана покровительствует этому идиоту!..»

В этот момент в келье командора снова возник отец-эконом.

— Что там, брат Пауль?

— Господа-рыцари в тяжелом бою отбили брата Ганса и одного из гербовых слуг. Помог им в этом брат Клаус…

— А это еще кто такой? — удивленно глянул на госпитальера командор.

— Никто не ведает. Но если бы не он, то Брауденбергу пришлось бы худо.

— Черт бы побрал этого брата Клауса!.. — чуть слышно проворчал граф, громко же сказал другое: — Пригласи ко мне наших героев!

Обычный после поездки за стены замка доклад монастырских братьев закончился быстро и вскоре командор остался наедине с братом Клаусом.

— Итак, ты утверждаешь, что состоял капелланом в славном полку польских копьеносцев? — спросил граф.

— Да, мой господин! — кивнул странствующий монах.

— И что сейчас свои стопы ты направляешь в места обетованные?

— Совершенно верно!

— В таком случае ты должен знать, что проклятые сарацины не допускают нас к священному для всякого истинного католика Гробу Господню…

— Я это знаю.

— Так как же тебя понять?

— Однажды вместе с другими крестоносцами я уже побывал в святых местах. Тогда мы хорошо прошлись огнем и мечом по неверным. Но там остался мой родной брат, раненный сарацинской стрелой. Его-то я в первую очередь и жажду вызволить из плена. А посещение тех мест — это только повод, чтобы разузнать, расспросить о нем все, что известно тамошним жителям… Возможно, он продан в рабство, но даже и в этом случае я попытаюсь спасти его!

— Что же, помогай Бог! Эта задача достойна настоящего католика. Ты можешь отдохнуть в нашем замке и, когда пожелаешь, отправишься дальше. Путь у тебя длинный. Только скажи вот еще что, брат Клаус… А кто, если не секрет, командовал полком копьеносцев в Польше? Случайно, не пан Людвиковский?