Когда уходит друг. Как пережить потерю любимого питомца - Джеффри Муссайефф Массон

Но нам еще предстоит собрать этот пазл. Собаки тянутся к нам и дарят свою любовь не только за доброту и ласку. Парадокс в том, что они любят даже «хозяина» (некоторым нравится эта роль), который их бьет, обижает или издевается над ними. Позже, в главе, посвященной веганству, я попытаюсь понять, почему в некоторых странах – имею в виду Вьетнам, Корею, Китай – все еще едят собак и почему одним животным суждено быть компаньонами, а другим – блюдом в меню (конечно, первобытные охотники-собиратели тоже ели собак – если не постоянно, то, возможно, в случае крайней необходимости). Я не спрашиваю, как человек дошел до такого (потому что ответа, скорее всего, и нет). Вопрос стоит более остро: как реагируют собаки? Они не сопротивляются. Не пытаются убежать на волю и снова стать волками или, как минимум, влиться в стаю одичавших собак. Они смиренно принимают свою судьбу. Мы не знаем, о чем думает собака, ожидающая своей очереди на живодерне. Никто не захочет на такое смотреть. Я – точно нет. Только подумайте, как доверяет человеку собака, до последнего мгновения не веря в его предательство.

Однако даже в странах, где традиция употребления в пищу собачьего мяса насчитывает столетия, намечаются позитивные сдвиги. В Китае, Южной Корее и во Вьетнаме появились общества защиты животных, которые проводят акции протеста, и они набирают силу с каждым днем. Отношение к собакам постепенно меняется, и даже жители небольших деревушек начинают видеть в собаках друзей, а порой и членов семьи.

Думаю, человечество вплотную подошло к переломному моменту. Надеюсь, мы больше не вернемся в те времена, когда к четвероногим друзьям относились как к мебели, у которой нет своих потребностей.

В процессе размышлений я наткнулся на очень интересную историю о коренных жителях острова Ньюфаундленд – беотуках. Как выяснилось, беотуки не «владели» собаками. Жители островов подружились с волками, и их отношение к животным может многое поведать о собаках, волках, дружбе, гуманности и насилии.

Мы узнали эту удивительную историю благодаря современнику беотуков – капитану военно-морского флота сэру Ричарду Уитборну. Во время англо-испанской войны Уитборн командовал одним из судов английской флотилии, выступившей против Непобедимой армады – ста тридцати испанских кораблей. В 1588 году в одном из крупнейших в истории морских сражений[19] Фрэнсис Дрейк окончательно разбил Армаду. Вскоре Уильям Воган[20] поручил Уитборну управлять «своей» колонией в Реньюсе на острове Ньюфаундленд[21], чем тот и занимался с 1618 по 1620 год. Когда в XVII веке на острове впервые появились европейцы, численность коренного населения составляла пятьсот – семьсот человек. Беотуки, племя охотников-собирателей, жили большими семейными группами по тридцать – пятьдесят пять человек. Группы не зависели друг от друга и сами полностью себя обеспечивали. Беотуки, как и новозеландские мориори[22] (пострадавшие от воинственных маори), были миролюбивым народом. В отличие от других племен, они отказались менять товары на оружие. На них столетиями охотились ради забавы. В 1829 году племя официально признали вымершим.

В 1620 году Уитборн опубликовал книгу «Discourse and Discovery of Newfoundland» («Описание и обнаружение Ньюфаундленда»), рассчитывая с ее помощью привлечь на остров больше колонистов. Так вот, у беотуков никогда не было собак, они «дружили» с волками. Можно сказать иначе: беотуки нашли к волкам особый подход и, сблизившись с ними, превратили их в собак.

Вот что Уитборн пишет о беотуках и волках Ньюфаундленда.

Итак, если это правда – а у нас нет оснований в это не верить, – выясняется удивительная вещь: беотуки относились к диким волкам так, как мы сегодня относимся к собакам. Я затрагивал эту тему в нескольких книгах, особенно в последней: «Beasts: What Animals Can Teach Us About the Origins of Good and Evil» («Звери: что можно узнать от животных об истоках добра и зла»). Мне не дает покоя вопрос: что заставляет человека бороться со всеми так называемыми другими, непохожими на нас, – сверххищниками мира, в том числе с волками? Но и здесь есть одно исключение: кит-убийца, или косатка. Мы ни разу не слышали, чтобы косатка убила человека, но сами убиваем их тысячами. Имеет ли наша враждебность веские основания? Сомневаюсь. Мы придумали поводы, чтобы оправдать свои действия. На что мы опираемся? На истории об извечной вражде волка и человека. В Норвегии за последние двести лет волк ни разу не напал на человека, а последнего хищника охотники застрелили в 1966 году (в 2016-м в стране насчитывалось шестьдесят восемь волков, и власти потребовали убить сорок семь из них[24]). Между тем в недавно проведенном опросе половина населения заявила, что «очень боится волков». Как видите, это лишь нелепое, безосновательное суждение, которое укоренилось в нашем сознании.

Дуглас Смит, руководитель проекта по волкам в Йеллоустонском национальном парке, также написал мне, что хищников заселили в 1995 году, и вплоть до завершения исследования в 2009-м не было зафиксировано ни одного несчастного случая. Что здесь сказать… Нам невероятно повезло, что давным-давно дикий вид – волки – по непонятным причинам решил разделить с нами свою судьбу и в придачу помог нашим сердцам открыться необыкновенной, трепетной любви. И именно поэтому нам так больно и горько терять собаку.