Свадьба на Рождество - Лори Браун

Казалось бы, так просто – взять и одеться, но он был еще очень слаб! Ему снова захотелось лечь, поудобнее устроив гудящую голову. Однако дело прежде всего. Изобразив на лице любезную улыбку, Престон открыл дверь.

Сложенный из камней камин занимал почти всю стену смежной со спальней комнаты. Матильда дремала в кресле-качалке. Она так и не переоделась – на ней красовался грубый комбинезон, надетый поверх поношенной, явно с чужого плеча, рубашки. И все-таки – ну как можно было принять ее за мужчину?

Она была сама нежность. Две-три светлые пушистые прядки выбились из косы, уложенной на голове в виде короны. Ресницы цвета темного золота выделялись на фоне фарфоровой кожи, как лепестки чудесного цветка. Слегка заостренный подбородок придавал ее лицу сходство с сердечком. Тронутые южным загаром щеки, полные губы…

На коленях у девушки лежало какое-то шитье. Пальцы у нее были длинные, изящные, и это несмотря на то, что ей, судя по всему, приходится делать черную работу. Ногти короткие, руки огрубевшие. Почему-то ее руки особенно взволновали Престона. Он вообще редко испытывал столь поэтическое настроение, оценивая внешность женщины. С трудом отведя взгляд от спящей девушки, Престон осмотрелся вокруг.

Очевидно, комнату использовали как гостиную и кухню одновременно. В дальнем углу находилась раковина, над ней висели полки с разнокалиберными тарелками, кастрюлями и сковородками. Там же помещались жестяные банки с припасами. Дощатый стол и четыре стула занимали все пространство перед единственным окном. По другую сторону камина Престон увидел огромную скамью, сделанную из распиленного вдоль древесного ствола. Все чисто, расставлено по местам. Бедность обстановки скрашивали незатейливые украшения – вышитый коврик, букетик полевых цветов…

Роскошные часы на каминной полке – совсем неожиданная здесь вещь – вдруг заиграли мелодию «Зеленые рукава». Половина одиннадцатого. Матильда пошевелилась и посмотрела на него сонными глазами глубокого синего цвета, как горное озеро в летний полдень. Она нерешительно улыбнулась. У Престона вдруг защемило в груди. Он, однако, решил, что просто-напросто очень голоден.

Мэтти не могла отвести от него взгляд. Такой красавец, темноволосый, высокий – наверное, выше шести футов ростом. Ей снится самый чудесный сон в ее жизни! Голова закружилась, перехватило дыхание. Какой у него уверенный, властный вид! А темно-шоколадные глаза! Они манили тайной, обещали удовольствия, о которых она и думать не смела. Мэтти поежилась.

Внезапно до ее сознания дошло, что она вовсе не спит. Он настоящий и смотрит на нее! Мэтти мгновенно стряхнула с себя остатки сна и вскочила с кресла, в спешке пребольно уколов указательный палец штопальной иглой. Она вспомнила все – и кто он, и как грубо себя вел. Конечно, не стоит его винить за это, учитывая, что она стреляла ему кое-куда пониже спины, ну и все остальное тоже…

Мэтти бросилась в другой конец комнаты, инстинктивно стремясь отгородиться от него хотя бы стулом. Шитье упало на пол прямо ей под ноги. Еще шаг – и она споткнулась о корзинку с нитками, стоящую возле кресла-качалки. Матильда чуть не рухнула плашмя на скамью. Престон бросился ей на помощь, но она сумела удержать равновесие и отбежать на безопасное расстояние, подальше от его протянутых рук. Удовлетворенно вздохнув, девушка выпрямилась во весь свой небольшой рост.

– Добрый вечер, мистер Престон. Приподняв бровь, он ответил:

– Добрый вечер, мисс Максвелл…

Престон медленно опустил руки, как будто жалея, что не успел ее поймать.

– Вы пропустили ужин, но я оставила вам поесть.

Матильда шагнула в сторону, приглашая его сесть за стол. Престон стоял, скрестив на груди руки.

– Разве я успел представиться? Что-то не припоминаю.

– Да, но…

Девушка скользнула мимо него, зажгла керосиновую лампу и начала накрывать на стол.

– Ваши седельные сумки вон там… малышка Бесси, вы ведь помните ее… вы ее видели, вернее, слышали. Так вот, пока я была на дворе, она проснулась, нашла ваши сумки и повытаскивала все вещи. Она очень любопытна. Не подумайте ничего плохого, она просто искала конфеты. Когда нас навещает преподобный Хеншо, он всегда привозит ей мятные леденцы.

Престон скорчил гримасу.

– Я стала убирать ваши вещи, там были какие-то бумаги, и в них я случайно заметила имя…

– И вы решили, что это дает вам право проверить остальное содержимое моего багажа?

Матильда тоже скрестила на груди руки и посмотрела ему прямо в лицо.

– Пинкертону не надоело присылать сюда своих людей? Ведь я уже сказала вашему предшественнику…

– Я не детектив.

– А я не внучка герцога. Садитесь ужинать, а потом Джозеф оседлает вашу лошадь. Надеюсь, через час вас здесь уже не будет.

– Джозеф… ваш муж?

– Мой друг и помощник.

– Это он треснул меня по затылку?

– Он индеец племени чикасо и…

– Так это он подкрался сзади?

– Чтобы защитить меня.

Престон сел, но тут же был вынужден вскочить на ноги. Видимо, он не скоро сможет сидеть.

– Придется есть стоя.

Она смутилась. Отличная идея! Поедая тушеное мясо, Престон продумывал детали нового плана. Придется сыграть на ее чувстве вины, хоть это и нечестно. Зато он получит столь необходимое ему время.

– Очень бессердечно с вашей стороны заставлять меня садиться на лошадь, учитывая, что это вы так жестоко ранили меня.

– Вы вторглись в частные владения…

– Я хотел искупаться и постирать одежду, прежде чем нанести вам официальный визит в более удобное время.

– Ну и что? Я бы все равно вас выгнала.

– Вы стреляли в меня.

– Я думала, вы хотите украсть моих коров!

Престон вымученно засмеялся.

– Раздевшись догола.

Матильда покраснела.

– Вы связали коров, чтобы они не разбежались! Развели огонь, как раз чтобы раскалить клейма…

Престон пожал плечами:

– Я соблюдаю правила гигиены, даже находясь в дикой глуши, и я решительно против того, чтобы купаться вместе с коровами. Ваши коровы почему-то так и норовили меня лизнуть.

– Они слизывали соленый пот. У нас закончилась соль-лизунец…

– Я развел костер пожарче, чтобы нагреть воду для бритья. Может быть, я перестарался, но, согласитесь, побриться в темноте невозможно.

– Надо было дождаться рассвета.

– Ну а я не захотел. Что ни говорите, но факт есть факт: вы меня ранили, и любое движение причиняет мне ужасную боль. Вы просто обязаны предложить свое гостеприимство, пока не заживет моя рана.