Беременна на полставки - Ульяна Гринь

Пропажу сумки я обнаружила не сразу. Выпила ещё чашку кофе, слопав купленное, а потом полезла за стул, чтобы подкрасить губы, но руки нащупали пустоту. На столе сумки тоже не было. Обернувшись к умывальнику, я констатировала факт, что и там ничего. Ни на вешалке…

Сумка исчезла.

Но ведь я её вешала на спинку стула и кошелёк доставала из неё… Точно помню! Пока не страдаю Альцгеймером же! Но не украли же! У нас краж никогда не было… Если только кто-то посторонний зашёл в офис… Но блин!

Полчаса я металась по отделам в поисках сумки. Никто ничего не видел, более того — на охране к нам никого не пропускали постороннего. Значит, кто-то из своих. А кто — гадалкой быть не надо. Лизонька. Всё простить не может каблук и юбку… Господи, ну я же правда не нарочно! Случайно так получилось, а эта дура мстит!

От злости и обиды я разревелась и, размазывая слёзы с соплями, бросилась в женский туалет. И там меня ожидал сюрприз. Нет, не моя размалёванная морда в зеркале, это как раз было ожидаемо… Моя сумка стояла в раковине под краном, а оттуда в неё лилась тоненькая струйка воды.

Вот сука!

Ещё полчаса я, плача от бессильной злости, сушила сумку, кошелёк, деньги, паспорт, телефон… Документы придётся восстанавливать, потому что печати поплыли. А телефон… Вот его жальче всего — полгода как купила! Нет, раз Лизка захотела войны, будет ей война! Хватит быть бессловесной тварью, и я имею право!

С сумкой наперевес, с мокрым паспортом в руке я вышла из туалета и решительным шагом направилась к секретарскому предбаннику. Сейчас я с ней объяснюсь. Раз и навсегда. А если не поможет — разверну масштабные боевые действия!

Но в секретарской было пусто. Странно, я же видела Лизку заходящей к себе. Куда она подевалась, интересно? Уставившись на дверь директорского кабинета, я пробормотала:

— Ну конечно, надо же бумажки подписать, то сё…

Ничего. Я подожду.

Но время шло, дверь не открывалась, а моей решимости ругаться с секретаршей весьма поубавилось. Может, потом зайти? Лучше узнаю, когда МФЦ работает. Блин, пошлину платить из-за этой дуры…

Ручка двери в начальственный кабинет щёлкнула, и в предбанник выскользнула Лиза, поправляя под блузкой бретельку лифчика таким характерным жестом, что у меня не осталось сомнений в том, какие именно бумажки они там вдвоём подписывали. Секретарша замерла, уставившись на меня, я встала, глядя ей в глаза. На красивом личике Лизы появилось выражение лёгкой брезгливости, потом красноречивое превосходство. Она растянула губы в улыбке и спросила:

— У тебя сумка в унитаз упала?

— В раковину, — медленно ответила я.

— Нельзя же быть такой неаккуратной, — мурлыкнула Лиза, облизывая пухлые губы, ярко накрашенные красным. Теперь я понимаю, почему иногда оправдывают тех, кто убил в состоянии аффекта… Сама бы сейчас…

— Зачем ты это сделала? — напрямик спросила я.

— Сделала что? Прости, ты ошиблась, Никуля.

— Даже так? Ладно.

Кажется, я тоже улыбнулась. И, развернувшись, пошла к выходу, но вдруг оглянулась и сказала почти весело:

— Я тебе ничего не сделаю. Я посижу на берегу, ожидая, когда мимо проплывёт твой труп.

Неделя пролетела незаметно.

В среду утром я собиралась на работу со скоростью беременной черепахи. Ещё вчера всё было в порядке, а сегодня еле проснулась утром, полностью проигнорила будильник и, если бы не мама, опоздала бы как пить дать. Кофе в горло не лезло, и я заварила чаю. Зато к величайшему маминому удовольствию наконец смела штук десять гренок. Мамуля застыла у плиты, прижав руки к груди, и прошептала счастливым голосом:

— Наконец-то! Наконец-то ты забросила свои дурацкие диеты!

— Не фабвофила! — запротестовала я, сунув в рот одиннадцатую гренку и глотнув чай. Прожевала и вежливо объяснила: — Просто я сегодня голодная.

— И правильно! И кушай, — согласилась мама, подложив на тарелку двенадцатую гренку. — И пообедать нормально сходи. А то знаю я эти ваши общепитовские салатики! Три листочка, сбрызнутые уксусом!

Она фыркнула презрительно, а потом распахнула холодильник:

— Никуля, солнышко, давай я тебе быстренько сделаю вкусный салатик? Пять минуточек!

— Нет, мамуль, я поем, не волнуйся!

Вскочила, чмокнула маму в щёку и схватила сумку. Я поем… Вот прямо сейчас чувствую, что слопаю большой сэндвич с беконом и горчицей, а потом заполирую слойкой! Аж слюнки потекли… Но я мужественно проглотила их и вышла из дома с твёрдым намереньем больше не отступать от режима.

В моей любимой каморке меня ждала кипа счетов и чеков. Дизайнеры отрывались по полной программе. По привычке включив кофеварку, я взяла верхний чек. Двадцать пять метров вязаной льняной тесьмы по сорок рублей метр… Крючки декоративные «Цветок» десять штук по сто девяносто пять рублей штука… Крючки шубные… Ы-ы-ы, как меня всё это достало! Я так хочу пришивать эти крючочки к ткани, хочу присборивать тесьму, чтобы красиво смотрелась на горловине летнего платья! Я не хочу их считать и вводить новые позиции в программу!

С раздражением я посмотрела на греющуюся кофеварку, и ком подступил к горлу. Как представлю вкус кофе… Гадость какая! Нажав на кнопку, выключила машину и вздохнула глубоко. Неужели вчерашние вареники были несвежими? Да уж вышли бы до сегодня… А меня всё тошнит! Что можно выпить от несварения? Мезим — это когда не переваривается. А когда вроде переварилось, но мутит? Разблокировав компьютер, полезла в гугл. Ага, Мотилиум. Надо купить в аптеке на углу, когда закончу со счетами…

Но первым делом я открыла корпоративную почту. Мало ли, опять пропущу вызов от начальника… Илью я видела несколько раз за два дня в коридоре. Босс всегда спешил и только здоровался безлично. И слава богу, конечно, но мне отчего-то хотелось, чтобы он снова обнюхал меня. Странные мысли, странное желание, но чёрно-белые картинки из «сна» вертелись в голове, подкреплённые тягучим ощущением в низу живота.

В почте было несколько писем для всех сотрудников, которые я просмотрела бегло — ни одно их них меня лично не касалось, а последнее оказалось от Белого. Аудиторская проверка в понедельник. Надо подбить, подшить, навести порядок в документах. Ну ладно, это я всё сделаю, это не проблема. В своих бумажках я уверена.

А вот в договорах действительно нужен порядок. Надо забрать у Игнатовой всё, что я ей давала. Она-то уже забыла, да и я бы не дёргалась, если бы не аудиторы. Эти заставят побегать, да ещё и в отчёте напишут, что бухгалтер страдает неряшеством.

Покончив со счетами и чеками, я сверила папку с договорами и список оных в компьютере, выписала номера и отправилась к Игнатовой. По привычке в начальственный кабинет. По привычке спросила у Лизы:

— У себя?