Воин Не От Мира Сего - Николай Шмигалев

Кот и краснокнижник понимающе переглянулись.

— Во-от! Вот что внутри горы от глаз моих сокрыто, — выпучив глаза, произнес Лаврентий. — Черные дела творятся в пещерах. Нечто страшное готовится в недрах Горыниной горы.

— По всей видимости, — перевел кот слова старика на понятный одному и непонятный троим другим язык, — там находится лаборатория, где и производятся, как их здесь называют, гробокопы. Но это пока они гробокопы, а после могут быть усовершенствованы и в робокопы, и в робомены, и даже в терминаторы.

Старец за спиной у Пантелеймона вновь покрутил пальцем у виска, мол, не обращайте внимания. Братья Лычко, пропустившие вечером рассказ кота о встрече с чудовищами, так и вовсе зависли от обилия информации. Алексей же сделал для себя собственные выводы.

— Обстановка вырисовывается непростая, — подытожил он общие умозаключения. — Некто или нечто, возможно, обладающее знаниями вашей магии и нашей, да нет, ни фига, даже не нашей, а технологией будущего, как я уже сказал, даже не нашего, готовит, если не соврало ваше зелье, армию биороботов.

— Точнее будет сказать — некророботов, — подсказал ученый дальше некуда кот.

— Не суть, — отмахнулся Круглов, — какие бы ни были его цели, это чревато страшными последствиями. Если я попал к вам по воле случая (кот и старец вновь понимающе переглянулись), то вполне возможно, этот некто умеет целенаправленно перемещаться по мирам. Нам надо его остановить.

— Браво! — захлопал передними лапками кот. — Ты очень мудр для воина и (кот многозначительно посмотрел на вздувшуюся шишку на лбу у старца) очень воинствен для мудреца.

Польщенный похвалой ученого кота Алексей взбодрился, окончательно забыв про инцидент со старцем.

— Надо идти на разведку, — тут же предложил он, садясь (образно выражаясь) на своего конька.

— Не спеши, путь неблизкий, — остановил разведчика Лаврентий. — Отзавтракаем, а там видно будет. Я вас сейчас дроченой попотчую.

— Я не голоден! — на всякий случай отказался от неизвестного кушанья Алексей, но позже, увидев приготовленные кудесником аппетитно пахнущие лепешки из яиц, замешенные на молоке с тертой картошкой, плюнул на название еды и поспешил присоединиться к остальным.

Во время завтрака все молчали, слышалось только чавканье братьев и задумчивое сопение старца. Кот, вернувшийся на печку, вяло помахивая хвостом, буравил пристальным взглядом затылок последнего.

— Чего тебе от меня надо? — не разворачиваясь, поинтересовался колдун, глядя в тарелку. Алексей даже не понял поначалу, с кем это Лаврентий беседует, думал, от нокаута «поехал» тот немного.

— Пантелеймон, дай поесть спокойно, — пролил свет старец.

Кот вздохнул и, перевернувшись на спину, стал лизать свое белоснежное брюхо. Братья, решившие для себя продолжать путь с Геолог-воином, предложили тому свои услуги. Алексей на этот раз не стал отказываться, знал, что проводники из числа местного населения, да еще с кое-какими навыками рукопашного боя, ему понадобятся, а с этими и контакт уже налажен, и с субординацией разобрались.

Выйдя на двор, Лаврентий Лубянский довел до разведотряда дополнительную информацию:

— Я тоже ночь не зря продрыхал. Еще видел одного, кто не от мира сего, то ли гном, то ли карлик и тоже в шкуре…

— Однобокие у тебя видения, — перебил его Алексей, — ты лучше дорогу объясни, а на месте разберемся и с гномом и со шкурой.

— Один путь к горе лежит — через лес до болота гнилого, а там по Рублевке напрямик.

Давший себе слово не удивляться ничему, Алексей его не сдержал:

— Какой такой Рублевке?

— Тракт или, как называли его полоненные на Чудацком озере лыцари, прокладывавшие его, — штрассе, единственный путь через болота да леса непроходимые, — ответил старец и провел краткий экскурс в историю: — Давно его проложили. В былые времена частенько к нам гости непрошеные наведывались, с восхода татарцы прискакивали, мзду клянчили. Собирались дружинники и дружно отвешивали тем такой мзды — уползали татарцы несолоно хлебнувши. А с захода лыцари, в доспехи заковатые, наезжали. Эти просто пошуметь. И шумели сообща уже с нашими ратниками: грохот от пустых шеломов лыцарских, по кочкам прыгавших, долго в ушах дружинников звенел. Один воевода так и вымолвил, когда звенеть в ухе перестало: «Кто с мечом к нам пожалует, тому этот меч в место одно запихнем, острый, чай, поместится». И чтобы не испробовать на себе угрозу, полоненные лыцари за доставленное беспокойство и подрядились соединить своими силами град княжий с пограничьем земли нашей, чтобы в объезд долгий не ездить. А там, где большая дорога, всегда есть чем поживиться. Бандитов с тех пор на нем всяких уйма развелось. Все, кто через него едет, обираются ими без зазрения, за рубль человека зарубят. Посылали кремлевские дружину для наведения порядка. Там такая рубка была, страх да и только. Разбежались разбойники по вертепам, да все одно нет покоя на дороге путникам. Вот и прилипло тракту прозвище Рублевка, или Рублевка-штрассе.

— Одним словом, бандитский райончик, — вставил слово кот, — то еще местечко.

— Как одолеете Рублевку, — продолжил старец, — выйдете к переправе через Угрюм-реку, а там и до Горыниной горы рукой подать. Ее издалека видно, дымок курится из ее вершинки.

— Пойдем мы. — Наслушавшийся старца Алексей спешил поскорее двинуться в разведку. — Не поминайте лихом.

Братья Лычко отвесили поклон Лаврентию, и троица пошла прочь с Лубянки. Смотревший им вслед кот почесал за ухом и как бы между прочим произнес:

— Скряга.

— Ты о чем? — сделал вид, что не понял намека, старец.

— Дал бы им в путь что-нибудь из своих диковин. Все равно их в сундуке мотыльки почикают. Жадина.

— Да ты знаешь, сколько я лет потратил, собирая их, и так вот отдать? А вдруг он не тот, за кого себя выдает? — сопротивлялся Лаврентий.

— Тот. Ты же сам все нахимичил. И воин-богатырь тебе, и умен не по годам — сочетание редкое, как ты предвидел. Короче, не скупердяйничай.

— А-а, ну вас! — в сердцах бросил старец и побежал за разведчиками.

— Стой! Стой! — Запыхавшийся старец догнал троицу. — Ху-х! — оперся руками о колени, переводя дух. — Геолог-воин, путь и впрямь неблизкий. И хоть ты Не От Мира Сего, но и тебе понадобится мой подарок в дорогу. Обождите здесь, возвращаться плохая примета, — сказал и исчез в кустах.

Возвратившись, он протянул Круглову поношенный пыльный треух:

— Держи. Это шапка-невидимка, вещь лазутчику необходимая. Надень-ка.

Прапорщик с сомнением осмотрел подарок и кое-как натянул шапку на голову:

— Видно меня?

— Ага.

— А я ни фига в ней не вижу, — сказал Алексей, снимая треух.

— Видать, от времени заговор слегка развеяло, вот и чудачит шапка. — Лаврентий тоже примерил треух, убедившись в отсутствии должного, волшебного эффекта. — Погодь, у меня еще есть.