След крови - Стивен Эриксон

– Да вы пьяны, – сказал незнакомец с акцентом, какого Риз никогда прежде не слышал. – И нос у вас разбит, хотя, похоже, уже почти не кровоточит.

– Приношу свои нижайшие извинения, сударь, – сумел выговорить Эмансипор. – В том, что я пьян, я виню свое горе. А в том, что у меня сломан нос, я виню деревянный столб или, может, булыжники.

– Горе?

– Скорблю по поводу ужасной личной трагедии, сударь.

– Какое несчастье. Ладно, заходите, господин Риз.

Комнаты за дверью занимали четверть верхнего этажа. Их роскошную обстановку составляли две большие кровати с балдахинами, накрытые мятыми простынями, письменный стол с выдвижными ящиками и кожаной подушечкой для локтей, а также низкий табурет перед ним. Стены украшали скверные фрески, вделанные в дешевые панно. Слева от стола находился большой платяной шкаф, с открытыми дверцами и пустой внутри. Возле него располагался вход в ванную, отгороженную расшитой бисером занавеской из мягкой кожи. Вдоль стены выстроились четыре потертых дорожных сундука высотой по грудь; лишь один из них был открыт, и в нем виднелась превосходная одежда в иноземном стиле, висящая на железных вешалках. Больше в комнате никого не было, но в ней ощущалось присутствие кого-то еще, что подтверждалось смятой постелью. Единственным по-настоящему странным предметом в комнате был кусок серого сланца величиной с тарелку, лежавший на ближней кровати. Хмуро взглянув на него, Эмансипор вздохнул и одарил незнакомца безмятежной улыбкой; тот спокойно стоял возле двери, уже закрытой и запертой на засов.

«Высокий. Легче будет притворяться, что кланяешься».

– Кто-нибудь может вас рекомендовать, господин Риз?

– Да, конечно! – Эмансипор вдруг обнаружил, что беспрерывно кивает. Он попытался перестать, но не смог. – Моя жена, Субли. Мы вместе уже тридцать один год…

– Я имею в виду вашего прошлого работодателя.

– Он умер.

– Тогда того, кто был до него.

– Тоже умер.

Незнакомец приподнял узкую бровь:

– А до него?

– Умер.

– А еще прежде?..

– А до этого я был рулевым на торговом корабле «Морская пена». Двадцать лет ходил в Стигг по Кровавому проливу.

– Ага… и где теперь этот корабль и его капитан?

– Затонули на глубине в шестьдесят морских саженей у Ридрийской отмели.

Вторая бровь незнакомца последовала за первой.

– Весьма впечатляюще, господин Риз.

Эмансипор моргнул.

«Как, интересно, у него получается фокус с бровями?»

– Да, сударь. Они все были прекрасные люди.

– И вы… каждую ночь скорбите по этим потерям?

– Прошу прощения? Нет, сударь, конечно нет. Только изредка, да и то днем. Вот так-то. Бедняга Балтро был достойным человеком.

– Балтро, говорите? Уж не тот ли это торговец Балтро, ставший последней жертвой безумца, который рыщет ночью по городу?

– Он самый. Я, сударь, последний, кто видел его живым.

Брови незнакомца поднялись выше.

– Естественно, не считая убийцы, – добавил Эмансипор.

– Естественно.

– Никто на меня никогда не жаловался.

– Это я уже понял, господин Риз. – Хозяин дома развел руками, показывая одной из них на табурет возле стола. – Прошу садиться, а я тем временем опишу круг обязанностей, каковые возлагаются на моего слугу.

Эмансипор снова улыбнулся, а затем подошел к столу и сел.

– В объявлении сказано, что предполагаются поездки?

– Это вас беспокоит, господин Риз? – Незнакомец встал в изножье одной из кроватей, вновь сложив руки на поясе.

– Вовсе нет. Для меня это скорее стимул, сударь. Сейчас, когда моря успокоились и более не взимают кровавую жатву, я тоскую по брызгам морской воды, кренящейся палубе и качающемуся горизонту. Вверх и вниз, крен на правый борт… Что-то не так, сударь?

Незнакомец нервно переступил с ноги на ногу, и его без того бледное лицо слегка посерело.

– Нет, все хорошо. Просто я предпочитаю путешествовать по суше. Как я понимаю, читать вы умеете? Или кого-то наняли для просмотра объявлений?

– О нет, я умею читать, сударь. У меня к этому талант. Могу читать по-минорски, по-клептски, по-стиггски – научился по картам, сударь. Наш лоцман слишком уж любил медовуху…

– А писать на этих языках вы тоже умеете?

– Да, сударь. И читать, и писать. Да что там, я даже по мелл’зански читать умею!

– В смысле, по-малазански? Вы имеете в виду Малазанскую империю?

– Ну да. Правда, мы здесь называем ее Мелл’занской.

– Понятно. Скажите, господин Риз, а вы не против работать по ночам и спать днем? Как я понимаю, вы женаты…

– Меня это вполне устраивает, сударь.

Незнакомец нахмурился, затем кивнул:

– Что ж, прекрасно. Ваши обязанности включают решение повседневных вопросов, связанных с путешествиями. Оплата проезда, договоренности с портовыми властями, поиск соответствующего нашим потребностям ночлега, забота о том, чтобы наша одежда всегда была чистой, благоухающей и свободной от паразитов, и так далее – вы уже занимались раньше чем-то подобным, господин Риз?

– И этим, и даже хуже – в смысле, даже в большем объеме, сударь. Еще могу чистить и подковывать лошадей, чинить снасти, шить, читать карты, ориентироваться по звездам, вязать узлы, плести веревки…

– Да-да, прекрасно. Теперь что касается оплаты…

Эмансипор любезно улыбнулся:

– Я дешево стою, сударь. Дешевле некуда.

Незнакомец вздохнул:

– С такими-то талантами? Не говорите глупостей, господин Риз. Вы себя недооцениваете. Предлагаю вам договор на год, с приличным депозитом в надежном банке, с которого будут регулярно переводиться деньги вашей семье. Ваши личные нужды будут удовлетворяться бесплатно на протяжении всего времени, пока вы нас сопровождаете. Годовая сумма в тысячу двести стандартных серебряных соверенов вас устроит? – (Эмансипор изумленно уставился на него.) – Ну так как?

– Э… гм…

– Хорошо, тогда полторы тысячи. Полагаю, этого будет достаточно.

– Согласен! Да! Вполне достаточно, сударь! – «Худов дух, да это же больше, чем зарабатывает Балтро. В смысле, зарабатывал». – Где мне подписать договор, сударь? Могу я сразу же приступить к работе?

Эмансипор поднялся, выжидающе глядя на незнакомца. Тот улыбнулся:

– Подписать договор? Если хотите. Меня это не особо волнует.

– Гм… как мне к вам обращаться, сударь?

– Ах да, я не представился. Мое имя Бошелен. Обращение «хозяин» вполне меня устроит.