Я возвращаюсь за тобой - Гийом Мюссо

Итан немедленно воспользовался подаренным шансом и сейчас уже был главой маленькой финансовой империи. Он активно распространял свое «учение» при помощи книг, конференций, дорогостоящих стажировок, интернет-сайтов, DVD, аудиокниг, дзен-календарей и компакт-дисков для релаксации. А недавно несколько университетов даже предложили ему вести «курсы счастья» — предмет, ставший очень модным на многих факультетах после того, как молодой психолог Таль Бен Шакар стал развивать эту тему на своих лекциях в Гарварде.

У зрителей Итан вызывал доверие. Он был умен и уверен в себе, но не высокомерен. Никогда не пытался выставить себя духовным гуру, что делало его слова еще убедительнее. Говорил он гладко и убеждал здравомыслием, прекрасно понимая современных зрителей, всегда исполненных сомнений. Он предлагал решать проблемы, обходясь без психоанализа и антидепрессантов, хотя сам не мог прожить без прозака.[7]Он проповедовал простую жизнь без привязанности к материальным благам (а сам жил роскошно и суетно), превозносил семейные ценности, дружбу, общественную деятельность (а сам жил в полном одиночестве)…

Делайте то, что я говорю…

* * *

Перед тем, как свернуть на Бродвей, Итан снизил скорость. Хотя время поджимало, ему хотелось проехать по Тайм-сквер — последняя дань прошлому. Это продолжалось пятнадцать лет, пятнадцать лет изо дня в день, с того осеннего вечера, когда он оставил прежнюю жизнь, надеясь стать кем-то совершенно другим.

Он остановился около гостиницы «Мариотт», отдал ключи от машины, чтобы ее поставили на стоянку, но вместо того, чтобы войти в отель, перешел на другую сторону улицы.

Тайм-сквер была почти совсем пуста. Посреди улицы скакала группа подвыпивших японцев, которые фотографировали друг друга, пародируя любимый телесериал и выкрикивая: «ЯТТА».[8]

Итан закурил. Газетный автомат так и стоял на прежнем месте, как ему и помнилось. Он сунул монетку и взял сегодняшнюю «Нью-Йорк таймс». Газету он купил ради приложения «Искусство и культура», где на первой полосе красовалась его фотография и подпись к ней:

ПСИХОАНАЛИТИК,

КОТОРЫЙ СОБЛАЗНЯЕТ АМЕРИКУ

Вначале планировалось, что приложение выйдет на следующей неделе, но благодаря своим связям Итан смог ускорить публикацию, чтобы отметить странную дату, о которой знал он один. Он быстро проглядел статью — она была довольно комплиментарная и выглядела как посвящение. Он ударил кулаком по железной дверце уличного телефона-автомата. Вуаля, удалось! Он сдержал обещание: передовица в «Нью-Йорк таймс» ровно через пятнадцать лет! Он выбрался из грязи в князи, а тут принято говорить: Если ты чего-то добился в Нью-Йорке, то уже нигде не пропадешь…

На другой стороне двое рабочих меняли стекло в витрине «Верджин Мегастор». Поглядев на них, Итан вспомнил, как пятнадцать лет назад работал на стройке с Джимми. Возможно, он впервые по-настоящему задумался о пройденном пути. Эту же самую улицу он пересек пятнадцать лет назад. Пятнадцать метров, чтобы оказаться на другой стороне, пятнадцать лет, чтобы добиться славы. На него нахлынули воспоминания, но он отогнал их прочь.

Конечно, чтобы достичь этого, многим пришлось пожертвовать, остаться в полном одиночестве, но игра стоила свеч.

Наблюдая за толпой, двигающейся в южном направлении, он почувствовал легкую грусть. Немного странно, что рядом нет никого, с кем можно было бы разделить радость успеха, разве нет?

На миг перед глазами мелькнула картина — зеленые глаза Селин, смотрящей на него. Она опустила ресницы, и видение исчезло. Итан подавил внезапно охватившую его дрожь. Затем нахлынуло чувство абсолютной потерянности.

Да нет же, возьми себя в руки! Жизнь прекрасна. У тебя есть все, что хочешь. И ты прекрасно знаешь, что человек одинок. В самые тяжелые и важные моменты жизни человек всегда один. Ты совсем один, когда проходит любовь, один, когда рано утром заявляются копы, один, когда врач сообщает, что у тебя рак, один, когда подыхаешь…

Он заставил себя отогнать печаль. Чтобы избежать депрессии, всегда следующей за большим достижением, нужно было во что бы то ни стало придумать новую цель на следующие несколько лет. Он на минуту задумался: может, заняться политикой?.. Ему уже намекали на возможность стать членом команды в муниципалитете. Он чувствовал, что если целиком посвятит себя этому, то может стать мэром Нью-Йорка. Не на этих выборах, а на следующих, через восемь лет.

Вот о чем он мечтал, когда в кармане загудел «Блекберри». Продюсер Эн-би-си волновалась, почему он опаздывает.

* * *

Итан пробежал несколько кварталов до Рокфеллер-центра. Добравшись до Пятой авеню, он свернул между 49-й и 50-й и проскользнул в цветущий Ченнел-Гарденс, парк рядом с «Тауэр-Плаза». Ветер трепал флаги и нарушал идеальную симметрию водяных струй, бьющих из фонтанов. Только сегодня программа шла не из студии, расположенной в Дженерал Электрик-билдинг, а транслировалась прямо с улицы, у всех на виду, на знаменитой эспланаде в двух шагах от катка, под взглядом сверкающего бронзового Прометея.

Итан едва успел к гримеру. И вот уже на съемочной площадке его встречает Мэделайн Дэвин, звезда утреннего эфира. Беседа с ним должна была занять минут пять — между прямым включением Джеймса Бланта[9]и журналистским расследованием загадочного исчезновения Элисон Харрисон, богатой наследницы, скандально известной благодаря беспорядочному образу жизни.

Конец рекламной паузы. Эфир через тридцать секунд. Мэделайн Дэвин в костюме пастельных тонов в последний раз перечитывала свои заметки. У нее были кукольное личико, фарфоровые зубки и платиновые волосы, убранные в хвост на затылке. Гример закончила освежать ее макияж, и ведущая жизнерадостно объявила:

— Наш следующий гость размышляет о мудрости в проявлении чувств и самоуважении. Его советы помогают пережить сложные периоды в жизни и разглядеть ее светлую сторону. Его имя возглавляет все списки лауреатов, а его книги помогают раскрыть неожиданные стороны нашей личности. Дамы и господа, встречайте Итана Уитакера!

Итан занял свое место под грохот аплодисментов. Нелегко идти после самого Джеймса Бланта, но он им сейчас покажет силу своей всепокоряющей харизмы.

Казалось, что на съемочной площадке «Субботы в Америке» страшно жарко из-за дымящихся кружек с кофе, стоявших перед каждым гостем. Большие корзинки с венскими булочками и фруктами создавали ощущение, что вы пришли на завтрак к друзьям. Мэделайн Дэвин начала беседу самым дружеским тоном. Программа выходила в самое лучшее время, когда у экранов зрителей больше всего, все было согласовано, Итан знал, что подводных камней и заковыристых вопросов бояться не стоит. Самое главное — быть достаточно убедительным и улыбаться. Он поудобнее уселся в кресле и расслабился, отдаваясь гладкому ходу беседы.