Цена страсти - Селеста Брэдли

Но тут его скрутил очередной приступ кашля.

Эрон отрицательно покачал головой:

– В таком состоянии ты не можешь никуда ехать. Ты и сказать-то ничего толком не можешь, не закашлявшись! До Арбодина осталось не больше дня пути. Ну, если дороги не развезло окончательно. Я съезжу туда и вернусь – ты и опомниться не успеешь.

Хейстингз лишь сверкал глазами, видимо, желая возразить, но не имея для этого сил. Впрочем, хоть Эрон и предоставил камердинеру много свободы, но тот прекрасно понимал, кто из них хозяин, а кто – слуга. И пусть Хейстингз некогда спас господина от верной смерти, зато Эрон спас Хейстингза от жизни за решеткой. Неизвестно, что, по мнению слуги, было лучше…

Нахмурясь и глядя на верхнюю пуговицу сорочки, Хейстингз пожал плечами:

– Я так понимаю, что в один прекрасный день вы меня прикончите, бессердечный господин!

Эрон невесело улыбнулся слуге и похлопал его по плечу:

– А ты – никуда не годный доходяга. – Он встал. – Итак, наслаждайтесь покоем, «лорд Эрон». Я очень скоро вернусь и рассчитаюсь с хозяином… то есть я на это надеюсь. А ты продолжай ломать комедию столько, сколько сможешь. Ну, поправляйся…

– Ну что ж, езжайте тогда, – кивнул Хейстингз. – По правде сказать, рад, что мне не придется мотаться по эдакой чертовой погоде…

– А когда холодный дождь польется мне за шиворот, я буду думать о тебе…

Эрон потянулся к свежей газете, лежавшей на подносе для завтрака. Глаза Хейстингза испуганно расширились:

– О нет, оставьте! Я буду это читать!

Сбитый с толку, Эрон заморгал и уронил газету на одеяло:

– Ты еще и читать умеешь?

Хейстингз фыркнул и приготовился было высказать в ответ нечто едкое, но здоровье вновь подвело его, и он мучительно закашлялся. Этот звук вновь привлек внимание сиделок, которые толпой устремились в комнату. Убедившись, что слуга в хороших руках, Эрон направился было вон, однако Хейстингз хрипло окликнул его.

– Эй ты! – скомандовал Хейстингз хрипло, но вполне убедительно. – Поезжай первым и скажи старому графу Арбодину, чтоб не тревожился! Я поспею… то есть я скоро приеду к нему!

Обернувшись, Эрон отвесил преувеличенно почтительный поклон и дернул себя за чуб:

– Будет исполнено, милорд. Все слово в слово передам!

Он даже ухитрился выскочить в коридор и лишь там, плотно притворив дверь, в голос расхохотался.

Выйдя из покоев «его светлости», Эрон заспешил – нужно было ехать на север, и чем скорее, тем лучше. Хейстингз прохворает еще недели две, а так надолго отложить поездку Эрон никак не мог. Да что там, он не мог расплатиться даже за хлеб с сыром, которым его от души и бесплатно потчевали, почитая слугой его светлости! Единственным выходом сейчас было, оставив Хейстингза, продолжить путешествие в Дербишир, предоставив слуге и далее разыгрывать спектакль. Оставалось также надеяться, что ему удастся восстановить отношения со старым графом, а следовательно, и расплатиться потом по всем счетам…

Словом, как ни крути, Эрону предстояло тащиться по непогоде в грозящей каждую секунду рассыпаться карете «его светлости», надеясь лишь на то, что ворованного зерна хватит лошадкам до самого Арбодина…

Занятый своими мыслями, Эрон не сразу заметил, что он в коридоре не один. Прямо к нему двигалась женская фигура. Кажется, это была та самая английская леди, что так поразила его вчера, завладев всецело его вниманием. Подавив внезапное желание рассмотреть ее лицо, Эрон уставился в пол. Вспомнив свою роль, он поклонился проходящей леди и посторонился, чтобы его заляпанные грязью башмаки не замарали невзначай подола ее платья, а еще надвинул шляпу на лоб, скрыв лицо.

Ее вежливое, но прохладное «доброе утро» прозвучало приятно для слуха. И хотя женщины у него (а в особенности леди) значились в списке самых опасных существ на земле, которых стоило всеми силами избегать, Эрон машинально отметил, что в речи ее отсутствовали неприятные суховатые нотки, присущие изысканно образованной англичанке.

«…Что ж. Добро пожаловать домой… Да, он почти что дома».

Последние десять лет он провел в совершенно иных краях – на благоуханных островах, поросших пальмами, где он имел полную свободу вкушать чувственные плотские наслаждения. Однако в этом путешествии не обрел ровным счетом ничего, что улучшило бы его характер и помогло заполучить назад все то, что он утратил…

Тем не менее за время путешествия его обоняние весьма обострилось. И сейчас Эрон мог поклясться, что ощутил те самые экзотические ароматы знойных островов. Вдохнув запах, оставшийся в коридоре после ухода леди, Эрон вспомнил непроглядные жаркие ночи, а еще сладкие сочные фрукты, от которых на губах выступали мелкие кристаллики сахара… а еще благоуханные цветы…

Жасмин.

Как… неожиданно. Не роза, не лаванда и даже не сладкая лимонная вербена, а именно жасмин – дьявольски сладкий, искушающий цветок, белый как снег, а еще нежный и влажный на ощупь, словно потаенные лепестки самого женского естества…

Невольно он обернулся, однако леди уже скрылась в одной из комнат, не обратив никакого внимания на слугу, заляпанного грязью, что, впрочем, было вполне естественно.

Да ему и самому давно было пора уходить. Ему предстояло весьма нелегкое путешествие в тряской карете по раскисшим сельским дорогам. Чтобы произвести хорошее впечатление, Эрон приобрел повозку… то есть карету, давным-давно утратившую свое благородное имя. В противном случае пришлось бы трястись на наемных клячах до самых ворот Арбодина. Даже сама мысль о таком заставила Эрона поморщиться. Увы, ему пришлось надеть далеко не самый лучший сюртук: его парадный костюм, отделанный золотыми галунами, отмокал в прачечной при гостинице, а более или менее приличную одежду он приберег, чтобы переодеться для грядущей встречи с дедом. Эрон от души надеялся не заляпать ее глинистой грязью, столь типичной для здешних дорог.

Без сомнения, чтобы произвести впечатление, карета необходима. А кучера он найдет где-нибудь между «Зеленым Осликом» и имением Арбодин. Ну хоть кого-нибудь, кто согласится обождать с оплатой… и кому придется впору ливрея Хейстингза. Неплохо было бы также, чтобы он умел управлять лошадьми. Положа руку на сердце, Эрон сквозь пальцы посмотрел бы даже на того, кто не удовлетворял бы третьему условию, лишь бы выполнил первые два!..

Электра вошла в «свою» гостиную, где ее уже поджидал поднос с чаем. После того как все до единой горничные, словно курочки в коричневом оперении, засуетились у двери его светлости, удивительным казалось, что хоть чая-то она дождалась!

Кстати, невзирая на суету, чай был заварен по всем правилам, и к нему прилагались два маленьких кексика, обсыпанные сахарной пудрой. Чайник был еще горяч, и Элли с благодарностью налила себе чашку чая. В ее безупречном плане по привлечению внимания его светлости был существенный изъян: чтобы он осуществился, лорду непременно надо было выйти из своей комнаты…