Ходячие. Второй шаг - Анна Зимова

– Смотри, куда едешь! – заорал пузан.

Водитель молча продолжил свой путь. Но мужчина хотел сатисфакции и бросился за машиной, потрясая кулаками.

– Стой, клоун! – Он даже развил вполне приличную для своего веса скорость. – Разорву к чертям!

Так он и бежал за машиной, и, если бы не горящие самолеты, погоня выглядела бы комично – солидный, не слишком уверенно держащийся на ногах мужчина пытается догнать тягач, который плевать на него хотел. Они уже сделали полный круг, и силы пузана стали иссякать, когда тягач стал забирать вправо. Это сыграло с ним злую шутку. Пытаясь переехать через горящее шасси, отлетевшее от их Боинга, машина завалилась на бок.

Из кабины показалась голова водителя. Неторопливо, будто ничего особенного не произошло, он подтянулся на руках и вылез наружу. Рубашка на нем полыхала. Но человек этого будто не замечал.

Толстяк, который еще недавно был полон решимости навалять водителю, затормозил так резко, что чуть не упал, и заорал благим матом. Огня ли он боялся или его напугало что-то другое, но теперь он так же резво бежал прочь. Водитель двинулся следом, шагая неуверенно, но быстро. Он даже не пытался сбить пламя. Стюардесса Даша карабкалась в самолет, вероятно за водой. Но взобраться по аварийному трапу не так-то легко. Рисковая девчонка, успел подумать доктор. Изувеченный самолет может рвануть в любой момент.

Высоко выбрасывая колени, помогая себе руками, толстяк бежал к ним. Он запыхался, на лице его застыл ужас. Пылающий водитель шел за ним молча. На секунду обоих заслонил дым.

– Не сюда! Не к самолету! – Жанна бросилась вперед, семафоря руками.

Горецкий и второй пилот побежали к горящему водителю, срывая на ходу пиджаки. Шер поспешил за ними.

– Стойте! – закричал пузан. – Не подходите к нему!

Но подоспевшие пилоты уже сбивали огонь с несчастного. Водитель мычал, обгоревшее лицо судорожно дергалось.

– Он сошел с ума, – тихо сказал Георгий Яковлевич Шер, – это не по моей части, но его надо вязать.

На асфальте бедолага продолжал барахтаться. Даже втроем они не могли совладать с ним. И это тоже вполне укладывалось в клиническую картину сумасшествия: у буйных сила возрастает многократно. Водитель скреб землю, извивался как змея. Неожиданно его руки дотянулись до тонких лодыжек стюардессы. Жанна пыталась вырваться, но водитель вцепился крепко. Горецкий старательно отрывал пальцы безумца от женских голеней.

– Пусти! – визжала стюардесса.

– Сумку! Сумку сюда! – Шер имел в виду свой несессер с лекарствами. Без укола этого ненормального не успокоишь. Он закатит ему релаксант и обезболивающее, возможно, так удастся перебить шок.

Что за черт? До сих пор не приехало ни одной скорой. Вообще никого, кроме этого тягача. Куда девать пострадавшего? У него серьезные ожоги, тут аптечкой не обойдешься. Почему никто не едет на помощь… Бардак… Горецкий рванул Жанну из рук водителя, та потеряла равновесие и, упав на асфальт, ударилась головой.

Подоспела аптечка. С сомнением осмотрев ее содержимое, Шер решился: димедрол в ампулах. Ничего более забористого у него все равно нет. Укол, всаженный в ягодицу водителя с размаху прямо через штанину, кажется, помог, больной затих.

– Дайте ему воздуху, – приказал Георгий Яковлевич и добавил, обращаясь к стюардессе: – А вы не вставайте пока, вдруг сотрясение.

Лицо водителя, показавшееся из-под пиджака, было ужасно. Обожженная кожа, из трещин сочится сукровица, везде пятна гематом. И мутные, возможно безвозвратно поврежденные огнем глаза. Тут нужна реанимация, а не интенсивная терапия. Вздохнув пару раз со свистом, водитель перевернулся на бок и затих. Действовал укол. Георгий Яковлевич склонился над несессером, думая, чем помочь стюардессе, но несессер укомплектован скудно, ой, скудно. Следующее, что увидел доктор, когда обернулся, останется в его памяти до конца дней. Водитель зубами вцепился Жанне в горло и одним движением вырвал трахею. Кровь оросила ноги всех, кто стоял рядом. Жанна затихла. Больше в медицинской помощи она не нуждалась.

Водитель оторвал, наконец, окровавленный рот от стюардессы и посмотрел на них. Потом встал, легко подхватив тело жертвы. Рубашка на нем продолжала тлеть. Кто-то завизжал.

Георгий Яковлевич не помнил, как бежал вместе со всеми в сторону аэропорта. Все было как в тумане. Потом он услышал за спиной грохот. Взрывной волной его толкнуло вперед, но он удержался на ногах.

– Он попал в лужу топлива, – ахнул Горецкий.

– Так ему, падле, – отозвался совсем уже протрезвевший толстяк.

Дрожащие, изнемогающие от страха, они ввалились в здание аэропорта. Их никто не встречал.

Варя Косых

Сейчас я выйду в зал, убеждала она себя, и выяснится, что все в порядке. Там будет папа с букетом душистых цветов. Мама пустит слезу от радости. Будет папина служебная машина, вымытая по случаю ее прилета. Еще не помешала бы чашка хорошего – не самолетного – кофе с пенкой. Вместо праздника поездка обернулась сплошным кошмаром. Две недели скандалов с Егором вконец истрепали нервы. Варя считала дни до возвращения в Питер. Нет, не заслужила она, чтобы родной город, в суете которого она надеялась растворить свои печали, встретил ее вот так.

Никогда не говори, что знаешь человека, пока не проведешь с ним бок о бок хотя бы десяток дней. Егора за границей как подменили. Молчал с утра до вечера. Или сидел в баре, мрачный, как упырь, или валялся в номере, мучаясь похмельем. На все вопросы отвечал просьбой оставить его в покое. Что она только не делала, чтобы его развеселить! В конце концов он добился своего, она отстала – гордость-то еще есть. Сейчас они разъедутся по домам, и, будьте уверены, ему придется попотеть, чтобы она снова захотела с ним встретиться. Слава богу, она не перевезла к Егору вещи, не придется возвращаться в его квартиру.

Нужно сосредоточиться на приятном. У мамы наверняка ужин готов. Варе скажут – мой руки, а потом она вручит подарки. Покажет фотографии. И забудет про Егора. «Повелеваю, – загадала Варя, входя в зал прилета, – пусть все будет так, как я хочу. По ту сторону двери останутся смерть и разрушения, по эту будет сплошной праздник». Она даже глаза прикрыла, чтобы сделать себе сюрприз.

Чуда не случилось. Жестокое мироздание подсунуло взгляду совсем другую картину. Безлюдный зал, в котором нет ни мамы, ни папы. Вообще, черт подери, ни одного человека! Да и какого чуда можно ждать, если на полосе горят самолеты. Ясно, что дело плохо.

Впервые в жизни она видела помещение не просто пустое, а внезапно всеми покинутое. Всюду оставленные вещи. Под ногами раскрытая дамская сумочка; содержимое, в основном косметика, разбросано вокруг. Шикарная сумочка.

Мальчишка схватил с полу куклу с раздробленной ногой, стал ее изучать.

– Брось! Не видишь, по ней ходили! – Мать выхватила игрушку.

– Мама, а где все?