Девочка, которая спасла Рождество - Мэтт Хейг

– Эй! Поаккуратнее там! – недовольно крикнул какой-то незадачливый прохожий.

– Упс. Простите, – сказала Амелия. Потом вернулась к маминой постели и соврала: – Всё прошло хорошо.

Она очень не хотела расстраивать маму правдой.

– Рада, что он тебе понравился, – слабо ответила мама, силясь вздохнуть.

– Этого я не говорила, мам.

– Ты купила фиговый пудинг?

Амелия промолчала.

– Всё равно я вряд ли смогу проглотить завтра хоть кусочек.

Девочка видела, что маме очень плохо. Та через силу продолжила:

– У него есть работный дом… У мистера Мора.

– Угу.

– Послушай, Амелия, – прошептала мама. – Мне уже недолго осталось.

Амелия почувствовала, как слёзы подступают к глазам, и попыталась их сморгнуть, пока мама не заметила.

– Мам, не говори так.

– Но это правда.

– Мам!

– Дай мне закончить. Кто-то должен позаботиться о тебе после моей смерти. Я не хочу, чтобы ты оказалась на улице. Даже если ты будешь чистить трубы, жить здесь тебе не позволят. Поэтому я поговорила с мистером Мором…

Амелия почувствовала, что каменеет от страха. И её страх не имел никакого отношения к клопам, которые ползали по маминой простыне.

– Мама, хватит! Ты поправишься.

Мама снова закашлялась. И кашляла очень долго.

– В работном доме за тобой присмотрят.

Амелия задвинула ночной горшок обратно под кровать и уставилась на клопа, который бегал кругами по одеялу. Капитан Сажа метко прихлопнул его лапой. Амелия перевела взгляд на кота. Тот посмотрел на неё в ответ. Его большие глаза стеклянно поблёскивали. Кажется, Капитан Сажа тоже был напуган разговором. Вряд ли в работные дома пускают котов. А даже если и пускают, им с Капитаном Сажей там не место. Особенно теперь, когда он ясно показал, как относится к мистеру Мору.

– Ладно тебе, мам, завтра Рождество. Всё будет хорошо. Надо только верить… Рождество – время чудес. Просто подожди и сама увидишь. Обещаю… – Амелия с улыбкой подумала о письме, которое отправила Отцу Рождество. Она изо всех сил верила в чудо. И в то, что, даже если мир полон людей, похожих на мистера Мора, волшебство всё-таки возможно.

Прошёл час.

Амелия сидела на коленях у маминой кровати, сжимая её ладонь в своей. Маме становилось хуже с каждой минутой. Амелия невольно вспоминала прежние времена, когда они с мамой тоже держались за руки, но по другим, гораздо более счастливым поводам. Как они гуляли вместе по берегу реки. Как ходили на ярмарку. Или как в раннем детстве мама держала её за ладошку, отгоняя плохие сны. Водила пальцем по ладони и тихонько напевала «Вокруг розовых кустов», помогая уснуть.

Сейчас у мамы не осталось сил говорить. Но по морщинке между бровей Амелия поняла, что она хочет что-то сказать.

Мама едва заметно качнула головой.

– Амелия, милая, боюсь, это конец.

Она дышала очень медленно и была бледной, как молоко.

– Но ты не кашляешь.

Мамины губы тронула слабая улыбка. Амелия видела, каких трудов ей стоит этот разговор.

– Однажды твоя жизнь станет лучше, – сказала она дочери. Амелия в последнее время часто слышала от неё эти слова. – Жизнь похожа на печную трубу. Иногда приходится долго ползти через темноту, чтобы увидеть свет.

Мама вновь слабо улыбнулась и закрыла глаза. Амелия почувствовала, как тяжелеет рука, которую она держала в своей.

– Мам, ты не можешь умереть. Я не разрешаю! Умирать запрещено! Слышишь меня?!

Джейн Визарт открыла глаза только для того, чтобы снова закрыть.

– Будь хорошей девочкой.

Вот и всё, что она сказала дочери. После этого тишину в комнате нарушало только тиканье часов в прихожей и горестные рыдания Амелии.

Отец Рождество торопливо шагал через Мастерскую игрушек. Вокруг него толпились эльфы.

– Это бездонный мешок? – спросил пузатый коротышка-эльф, указывая на мешок в руках Отца Рождество.

– Да, Ролло.

– Что-то он не выглядит большим.

– Да, он не слишком велик. Зато он бесконечен. В него может поместиться весь мир…

Земля снова задрожала.

Эльфы посмотрели друг на друга, и глаза у них стали даже больше обычного. Лошадки-качалки повалились на пол. Игрушечные кареты начали кататься туда-сюда. Сотня мячиков сбила Ролло с ног. К счастью, он приземлился на свой мягкий объёмистый зад. Потом всё опять стихло.

– Что это было? – спросил Ролло.

– Мне страшно, – проскулила Ямочка.

Белла расплакалась.

Отец Рождество повернулся к собравшимся эльфам.

– Небольшая встряска, друзья. Беспокоиться не о чем. Даже земля радуется Рождеству! Ведите себя как обычно. У нас впереди большой день – и большая ночь.

С этими словами Отец Рождество перекинул бездонный мешок через плечо и нырнул в камин, чтобы взлететь по трубе на верхний этаж. Там располагался главный офис Мастерской.

Выйдя из камина в своём кабинете, Отец Рождество сразу увидел старого мудрого эльфа Отца Топо. Тот стоял на каменном полу и гладил длинные белые усы.

– Всё хорошо, Отец Топо?

– Боюсь, что нет, Отец Рождество. Ты разве не почувствовал, как дрожит земля? Я думал, башня рухнет!

– Я ощутил лёгкую тряску. Но вряд ли это что-то серьёзное. Наверное, в воздухе слишком много волшебства.

– Хм-м-м. Кстати об этом, – сказал Отец Топо. – Посмотри на барометр надежды. Он должен ярко светиться.

Он указал на барометр надежды – круглый стеклянный сосуд, который возвышался на длинном шесте посреди комнаты.

Обычно барометр надежды мягко светился зелёным, фиолетовым и голубым. Отец Рождество позаимствовал эти цвета у Северного сияния, полыхавшего в небе над Финляндией. В Сочельник барометр должен был ослепительно гореть, напитанный волшебством, которое породили надежда и доброта эльфов, людей и всех живых существ. Но сегодня в нём едва теплился жалкий зелёный огонёк.

– Ох, уверен, что причин для волнения нет, – упорно повторил Отец Рождество. – Да, сейчас он сияет вполсилы, но впереди ещё целый день. Давай, Отец Топо, взбодрись! Нам столько писем надо прочесть!