Повелители стихий - Кристин Каст

Футболисты рванули к раздевалке, но на трибунах творился сущий кошмар. Сквозь косые струи дождя Тейт различил мамины светлые волосы. Она стояла на краю трибуны. Он с ужасом увидел, как кто-то толкнул ее сзади, и она упала.

– Мама! – закричал Тейт, бросаясь к ней.

– Тейт! Иди в раздевалку! – Отец материализовался из пелены дождя, хватая его за запястье.

– Но мама…

– Иди! Я уведу маму. Ты – капитан. Ты отвечаешь за безопасность своей команды! – крикнул отец, крепко и быстро обняв сына, прежде чем подтолкнуть его к потоку людей, спешащих к школе.

Толпа подхватила Тейта и понесла его вдоль кромки поля вместе с бьющимися в истерике чирлидершами и паникующими родителями. Он собирался зайти в раздевалку. Он должен был выполнить наказ отца – убедиться, что его команда в безопасности. Но, чем ближе он подбирался к спасительному бетонному зданию, тем сильнее ощущал потребность остаться там, в самом сердце бури, сделать что-то… хоть что-нибудь…

Воронкообразное облако опустилось на землю на дальней стороне поля, вырывая металлические стойки ворот и раскидывая их по парковке, обрушивая крепления на легковушки и фургоны, – и на беспомощных людей, которые решили бежать к своим машинам, а не в школу. Вот тогда раздались по-настоящему истошные крики – смешиваясь с ветром и дождем, они создавали симфонию ужаса.

Торнадо сместился к центру поля, словно разыгрывая зловещую пародию на загубленный матч. Остановившись у кромки поля, Тейт наблюдал, как воронка приближается ко второй стойке ворот.

Сквозь дождь и ветер сверкнула огненная вспышка. На какой-то странный миг – миг, который Тейт никогда не забудет, – ему удалось различить фигурку девушки по имени Фостер. Она стояла на коленях, спиной к нему, рядом с темнокожей женщиной, своей соседкой по трибуне. Та лежала на боку, корчась и сжимая грудь, пока Фостер тщетно пыталась поднять ее на ноги.

В ужасе от того, что торнадо движется прямо на них, Тейт побежал. Сложив ладони рупором, он прокричал:

– Фостер! Уходи оттуда!

Девушка резко повернула голову, и он заметил, как широко распахнулись ее зеленые глаза, когда, взглянув через его плечо, она увидела черную воронку, неотвратимо надвигающуюся на них.

Он думал, что она побежит. Ей следовало бежать.

Но она не сдвинулась с места.

В это мгновение ему стало ясно, что она никуда не уйдет. Не оставит беспомощную женщину.

И еще он понял, что не успеет добежать, чтобы помочь им. Опоздает. Он остановился в надежде, что все это окажется сном. В надежде, что ему не придется увидеть, как прекрасную незнакомку засасывает в смертельную ловушку.

Оцепенев от ужаса, он смотрел, как Фостер поднимается на ноги. Вместо того чтобы броситься наутек, она расправила плечи и решительно двинулась навстречу ревущей воронке. Ее губы шевелились, но он не слышал, что она говорит. Наконец она остановилась, широко расставила ноги, уперла руки в бока и бросила слова прямо в пасть торнадо:

– ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ ПРИБЛИЗИТЬСЯ!

Эти слова обожгли тело Тейта, отозвались в самой глубине души. Казалось, будто ее голос звучит внутри него, такой же осязаемый, как ветер и дождь, придавая ему особую силу – пульсирующую, клокочущую, подобную той, что пробудил в нем недавно вихревой поток. Ее слова сдерживали торнадо, словно поводья – резвого жеребца. Тейт почувствовал эту невидимую привязь, и его разум, сердце и душа последовали за ней.

Девушка будто каким-то чудесным образом нажала на массивную кнопку паузы. Торнадо остановился! Прямо там, на середине пятидесятиярдовой линии, воронка задрожала, бешено закрутилась, натягивая поводок, но не двигаясь вперед.

Тейт уставился на Фостер. Она выставила руки вперед, ладонями наружу, словно преграждая путь жужжащей воронке смерти и воздуха. Девушка задрожала. Она медленно попятилась назад – шаг, другой, – пока не споткнулась о тело лежавшей навзничь темнокожей женщины. Слезы текли по лицу Фостер, в широко раскрытых глазах плескалось безумие. Наконец их взгляды встретились.

– Помоги мне! – произнесла она одними губами, когда торнадо вырвался на свободу.

Тело Тейта пришло в движение, повинуясь инстинкту, незнакомому и в то же время будто бы привычному. Размахивая руками, он выбежал на поле и встал между Фостер и торнадо. Тейт вскинул руки и, следуя выработавшейся за годы футбольных тренировок привычке, направил эту вновь пробудившуюся силу, которая привязывала его к буре, прямо на воронку, выкрикнув те же слова, что произнесла и Фостер:

– ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ ПРИБЛИЗИТЬСЯ!

Раздался звук, похожий на треск огромного дерева, в которое попал удар молнии, и торнадо рассыпался на множество маленьких, но все равно смертоносных воронок, бросившихся в разные стороны, вырывая куски земли и оставляя за собой следы разрушения, однако обходя стороной пятачок, на котором притулились Фостер, ее упавшая подруга и Тейт.

Тейт застыл на месте, не в силах пошевелиться, чувствуя, как его сила раскалывается вместе с торнадо, пока одно из только что образованных облаков-воронок – облаков, каким-то чудом созданных им самим, – неслось прочь от него по кромке поля, прорываясь сквозь толпу людей, пытающихся избежать смертельной ловушки, в которую превратились трибуны.

Все происходило у него на глазах. Тейт видел, как яркие волосы диснеевской принцессы исчезли в пасти воронки, как ненасытная пасть сорвала тренерскую куртку с плеч отца через секунду после того, как выхватила из его рук жену, – и в следующий миг торнадо поглотил обоих родителей.

ФОСТЕР

Снова ненадолго выглянуло солнце, протягивая свои длинные золотые щупальца сквозь пушистые белые облака. Словно насмехаясь над ними, солнечный свет ласкал перепачканные щеки Коры, как будто оживляя их, но ее дыхание становилось все более прерывистым, и блеск тускнел в глазах. Фостер опустилась на колени рядом с женщиной, вытирая с ее лица следы дождя и грязи.

– Кора, что с тобой? Где болит?

Ослабевшая Кора схватила Фостер за руку и притянула к себе.

– Слушай меня внимательно, малышка. – Ее дрожащий голос был едва слышен из-за рева ветра и криков людей.

– Фостер! Нам нужно убираться с этого поля! – прорвался голос Тейта.

Фостер едва взглянула на него через плечо.

– Нет. Без Коры я не уйду. – И снова повернулась к женщине, которая на протяжении последних пяти лет была ей и мамой, и папой, и лучшим другом. – Где болит? – повторила она.

Кора сжала ее руку с невесть откуда взявшейся силой.

– Это сердце, дитя мое. Тут уж ты ничем не поможешь.

– Еще как помогу! Кора, давай я отвезу тебя в больницу, – сказала Фостер, обхватывая Кору за плечи. – Мы доберемся туда.

– Нет, нет, дитя мое. Уже слишком поздно. А теперь слушай меня, слушай внимательно. – Холодная рука Коры сильнее сжала ладонь Фостер. – Она здесь.