Гугенот - Андрей Хуснутдинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На минуту в кабинете воцарилось молчание, поэтому голос девушки был хорошо слышен даже из крохотного динамика трубки.
— Время звонка, если интересует, также записано, — сказал Подорогин.
— Можно еще? — Леонид Георгиевич повертел пальцем в воздухе.
Подорогин включил запись снова. Следователь приблизился к трубке и приставил палец к подбородку.
В приемной щелкнул дверной замок, послышались шаги и кашель Ирины Аркадьевны. Закачалось стекло шкафа.
Дверь кабинета приоткрылась.
— Доброе утро, Василь Ипатич… — Лицо Ирины Аркадьевны было мокрым, стекла очков запотели, она с трудом удерживала дверную ручку. — Кофе?
Увидев, с каким интересом Леонид Георгиевич, обернувшись, рассматривает секретаршу, Подорогин ответил:
— Нет.
Дверь закрылась.
Леонид Георгиевич навалился грудью на край стола и повозил перед собой ребром ладони.
— Но… — Встряхнув головой, он постучал ногтем по столу. — Но почему вы сказали, будто вам угрожали?
— А что я должен был сказать — что любовник моей жены прятался от меня на антресолях?
— А он там был?
— Разумеется.
Леонид Георгиевич длинно вздохнул.
— Значит, будем работать по любовнику.
Подорогин задержал дыхание.
— Вы с ума сошли.
— Я, конечно, понимаю ваши оскорбленные чувства… — понизил голос Леонид Георгиевич.
— Да ни хрена вы не понимаете! — заорал Подорогин. — Оскорбленные чувства! Вы знаете, что мы разведены? Как вы это себе представляете?
Следователь почесал за ухом.
— Как представляю… Как обычные следственные мероприятия.
— А теперь встаньте на мое место! — продолжал кричать Подорогин. — Да даже на место жены — потому что в ее глазах это все будет выглядеть так, будто я с помощью прокуратуры гоняюсь за ее хахалями!
Леонид Георгиевич заерзал в кресле.
— Несерьезно все это как-то, Василь Ипатич, простите ради бога. Этот, как вы изволите говорить, хахаль — наша единственная ниточка к убийству.
— А почему вы вообще решили, что это убийство?
— Падение с крыши дома. Двенадцать этажей.
— И?
— Ей, Василь Ипатич, в спину стреляли из «Макарова».
— Черт. — Подорогин отер лоб. — Ну, положим, стреляли… И что?
— Да ничего. — Следователь шмыгнул носом. — Будем искать этого вашего хахаля. Но для начала я должен попросить ваш сотовый телефон.
— Зачем?
— В качестве вещественного доказательства. — Леонид Георгиевич поднялся. — Которое, кстати, свидетельствует в вашу пользу.
Подорогин нерешительно взвесил трубку.
— Надолго?
— До вечера, думаю, разберемся.
Подорогин отдал телефон.
— Сами зайдете?
— Нет. — Следователь надел ватник и с сомнением понюхал растянутую между указательными пальцами шапочку. — Расписаться в получении должны будете вы лично. Кабинет номер сто. Позвоните в районе часа.
— Куда?
— Сюда. — Леонид Георгиевич похлопал себя по карману, в который опустил телефон. — Не прощаюсь.
— Всего хорошего, — сказал Подорогин.
Дверь за следователем закрылась. В приемной звякнуло и заходило стекло шкафа, а после того как щелкнул замок двери офиса, послышался тихий недовольный голос Ирины Аркадьевны:
— Черт.
Подорогин встал у окна, ожидая, когда Леонид Георгиевич выйдет из здания. Однако тот так и не показался на улице.
Поднявшись на носки, Подорогин уперся лбом в стекло: поверх бетонного козырька над входом маячил затылок курившего охранника. На снегу плавала его синяя дымящаяся тень от желтой лампочки. На остановке буксовал пустой троллейбус. Подорогин решил, что слишком поздно подошел к окну, или же Леонид Георгиевич пробрался по периметру фасада за угол.
Зазвонил настольный телефон. Трубку параллельного аппарата взяла секретарша. Подорогин прислушался.
— Василь Ипатич, вас, — протрещала Ирина Аркадьевна по интеркому.
Прежде чем ответить, Подорогин коснулся серого конверта на столе, забытого следователем. «ДСП», — пузырился крупный чернильный штамп в углу конверта.
— Слушаю, Подорогин.
— Ну и сволочь же ты, Подорогин! — выпалила ему Наталья. — Сволочь и баба, блядь!
— Знаешь, что… — начал он, но не договорил — в трубке что-то с треском разорвалось и заныли частые, неодинаковые по тону гудки.
Через полтора часа после открытия магазина санэпидемстанция опечатала пункт видеоконтроля. В полдвенадцатого на улице было так же темно, как в восемь. Шел сильный снег. Подписывая протокол, Подорогин даже не пытался ничего возражать. Устное заключение инспектора было кратким: «Где работают, там и срут, Василь Ипатич. При всем нашем уважении». Подорогин распорядился выставить дополнительную охрану в торговом зале и у парадного входа «Нижнего». Кредитный отдел, несмотря на проверки в самом банке, работал без технических перерывов.
Ровно в час он позвонил на свою трубку. Первый звонок сорвался. Изо всей силы надавливая на клавиши набора, Подорогин перезвонил.
В гудящем эфире трассировали аккорды гимна.
— …ствуйте! — пробился с полуслова голос следователя. — А я вам звоню!
— Здравствуйте, — ответил Подорогин. — Зачем?
— Насчет этого вашего… э-э-э… Штильмана, Ростислава — Штирлица! — Леониду Георгиевичу приходилось кричать.
— Что?
— У меня мало времени, Василь Ипатич! У вас батарейка садится… — Голос следователя дробился помехами. — Тут такой вопрос: вы ведь до сих пор думаете, что виноваты в его смерти, так?
— В чьей?
— Штильмана.
— Вы что?
— Василь Ипатич, дело не в том, что вы не вернули ему долг, а в том, что он был причастен к закрытию казино — того, помните, где вы работали? Вы ведь тогда еще помогли ему уйти с деньгами — нет?
— А откуда вы…
— Василь Ипатич, повторяю: он был убит не из-за денег, а из-за того, что мы хлопнули казино. По его наводке. Передо мной сейчас все бумаги по делу. В том числе его собственноручное заявление.
Подорогин вытер лоб.
— Зачем вам это?
Леонид Георгиевич, очевидно, не слышал его.
— …Ведь этот Штильман, бестия — он же шахматами в школе занимался, кандидат в мастера? — ведь он еще тогда рассчитал ситуацию не только с антресолями, но и с вами, Василь Ипатич. Зачем вы выводили его черным ходом? Вы знаете, что он шулер? Зачем и по сей день вы согласны платить этой его наркоманке, которая обманывает вас? Вы в курсе вообще, что это он свел вас с вашей будущей, в смысле бывшей, супругой — нет?..