Африканское бешенство - Нил Бастард

Но главное достоинство Алтуфьева не в том, что он полиглот и ученое светило. Миша действительно Ученый с большой буквы. В отличие от многих, он всегда задается вопросами «почему?», «зачем?» и «как?». И всегда способен поставить эти вопросы в должной последовательности…

Последний раз мы общались как раз перед Новым годом, по скайпу – я поздравлял старого друга с наступающими праздниками. Интернет в отеле все еще есть, как и электричество. Так кто же мешает мне получить консультацию у него?

Мне везет: Алтуфьев как раз перед «компом». Отсюда, из номера «Хилтона», странно наблюдать на экране компьютера человека в толстом вязаном свитере, на фоне полузаиндевевшего окна с заснеженными елями.

После положенных «как дела?» сразу перехожу к делу. Конечно же, Миша в курсе подтипа «Е». Более того – он уже более или менее в курсе того, что происходит в Оранжвилле. Сведения у него, правда, отрывочные – масштабов катастрофы не может представить даже он, а информации взять неоткуда.

Мы беседуем минут сорок. Сперва Миша пессимистичен: мол, сделать ничего нельзя, ситуация совершенно беспросветная, все обречены, так что попробуйте выбраться оттуда хоть чучелом, хоть тушкой. Затем, однако, дает мне пусть микроскопическую, но все-таки надежду…

– У нас есть некоторые наработки по Эболе, как раз по подтипу «Е», – произносит он серьезно.

– Неужели вы уже изобрели вакцину?!.. – почти кричу я в монитор. – Этот подтип «Е» можно хотя бы остановить?!..

– Не совсем… Я же тебе говорю: есть наработки, довольно перспективные, но пока, как ты сам понимаешь, экспериментальные. Нужны доклинические испытания, затем доработки, затем клинические испытания, затем новые доработки, потому что наверняка обнаружатся противопоказания, затем вновь клинические испытания, дозировка по возрасту и весу, затем многочисленные бюрократические и юридические утверждения в десятке инстанций, затем клинические испытания на добровольцах, новые доработки… Причем нет никакой гарантии, что мы сейчас на правильном пути. Одно слабое звено во всей конструкции нашей вакцины способно свести на нет все наши усилия. Да что я тебе, Артем, рассказываю – ты ведь и сам все это знаешь!

– Знаю, Миша, знаю. А вот скажи… – закусываю я губу, потому что вопрос, который сейчас прозвучит, для профессионального вирусолога просто нелеп. – А вот скажи, Миша, что надо для того, чтобы изготовить эту вакцину… ну, скажем так, в полукустарных условиях?

– То есть «на коленке»?

– Ну, не совсем. В небольшой лаборатории со средним набором оборудования и при минимуме необходимых материалов.

Алтуфьев удивленно смотрит на меня с монитора, словно я предлагаю изготовить аспирин из толченых ракушек.

– Артем, ты что, совсем сошел с ума?! Конечно, не изготовить. Нужны определенные биотехнологии. Нужны специалисты самых разных профилей. Огромные средства, слаженная команда, компетентное руководство. Масса составляющих, от банальных химреактивов до сложных вирусных белков. Хорошая лаборатория для начала…

Небольшая, но неплохо оборудованная лаборатория у нас в миссии была: покойный Сальвадор любовно отстроил ее собственными руками в полуподвале госпиталя. Он даже установил на крыше мощные солнечные батареи и замаскировал их от потенциальных воришек.

Как знать, может быть, погромщики пощадили лабораторию и не заметили солнечных батарей?!..

– Миша, все это понятно. Но если ты мне дашь поэтапную технологию производства – я смогу хоть попробовать?..

– Ты сумасшедший, – устало вздыхает Алтуфьев.

– Конечно, сумасшедший! – с готовностью соглашаюсь и тут же выстреливаю очередью синонимов: – Псих, идиот, ненормальный… Вот и не надо мешать мне в моем безумии. Так поможешь?..

– Сейчас скину тебе на почту вводную и необходимый лабораторный минимум, – через паузу соглашается он. – Только давай договоримся сразу: за последствия я не ручаюсь…

…Спустя полчаса мы с Жозе Пинту стоим на балконе его номера. Настроение у нашего босса мрачное. Он сосредоточенно смотрит куда-то вдаль: губы плотно сжаты, брови сдвинуты к переносице. Однако и он не оставляет надежды спастись.

– Можно попытаться с боем пробиться в порт, захватить какое-нибудь судно и уйти в открытое море, – задумчиво прикидывает Жозе. – Или пробиться в яхт-клуб, где у пирса наверняка осталось несколько моторных яхт и катеров на подводных крыльях. Однако оружия в «Хилтоне» – восемнадцать ручных пулеметов на вышках, два десятка пистолетов охранников да несколько помповых ружей. Да и с боеприпасами явно не густо. Уж если Эбола поразила и армию…

– Нас тут почти полтысячи человек, половина из которых – старики, женщины и дети, – напоминаю очевидное. – Пробиться в таком составе нереально. Нас всех сразу же перебьют, после того как мы высунемся за забор.

– У тебя есть другие предложения?

Набираю в легкие воздуха, словно пловец перед глубоким погружением в воду, и произношу:

– Да, Жозе. У меня есть одно предложение. Вот послушай…

Авантюристом я слыл еще в студенческие годы. Причем очень удачливым. Мог на спор поехать из Москвы во Владивосток, без копейки денег в кармане, и вернуться обратно к оговоренному пари сроку. Безнаказанно лазил ночью по водосточной трубе в спальню к любимой девушке, когда ее «старики» в это время бодрствовали в соседней комнате. Мог хладнокровно потрошить в прозекторской покойников с подозрением на холеру.

Именно авантюрность характера, а также тяга к путешествиям, переменам мест и вообще к экзотике и привела меня в миссию «Красного Креста» в Оранжвилле…

Не могу сказать, что Жозе принял мое предложение с энтузиазмом. Он долго всматривался в меня, словно психиатр, принимающий решение: полный я идиот, или еще есть надежда? Наконец резюмировал:

– Это – полнейшая авантюра. Даже не авантюра, бред шизофреника. Я хоть и не вирусолог, а всего лишь хирург, но вот что я тебе скажу: выбрось эти глупости из головы, ничего у тебя не получится.

– А что нам всем делать? Сидеть в Посольском районе и ожидать, когда сюда ворвутся обезумевшие громилы? На сколько дней у нас осталось продуктов? Через сколько часов закончится солярка для электрогенератора? И что тогда: каннибализм, постыдная сдача в плен, или медленная и мучительная агония?

– Но ведь ты сам говоришь, что всякого, кто только сунется за ворота Посольского района, немедленно пристрелят! Да и почему ты уверен, что не заразишься Эболой вместе со всеми?

– Не уверен. Но попробовать все-таки стоит.

Жозе молчит, и по этому молчанию заметно, что он со мной согласен. Да и других вариантов действительно нет.

– Мне тридцать два года, – выдвинул я последний и решающий контраргумент. – Возраст пика физических кондиций, иммунитета и психической стабильности.

– А где гарантия, что лаборатория в нашей миссии еще цела? Где гарантия, что ты не заразишься Эболой еще до того, как доберешься до нее?