Дорога домой - Олег Таругин

Под руководством Л.А.Кулика, начиная с двадцать седьмого и заканчивая тридцать девятым годом, было проведено несколько экспедиций к месту катастрофы, но метеорит так и не был найден. […]

Особенно если учесть, что его и вовсе не существовало.

А те самые полторы тысячи тонн парауриевой руды?

Сама по себе соль урия-335 и железа при небольшом проценте никеля и марганца ничем и никому не угрожала, хотя из нее и получали би-обогащенный урий-345 для рабочего тела некоторых типов планетарных электрореактивных двигателей. Но при критическом разогреве, вызванном прохождением сквозь плотные слои атмосферы, инертный «триста тридцать пятый» спонтанно перешел в совершенно иное валентное состояние. Остальное ясно.

Но куда больше удивились бы исследователи тунгусского феномена, узнай они, чем на самом деле вызвано изменение магнитного поля Земли и множество странных явлений, таких, как нарушение радиосвязи или необъяснимое свечение неба, наблюдаемых, по данным разных источников, еще за несколько суток до катастрофы. Нет, взрыв тут абсолютно ни при чем. Все дело в нарушении естественного пространственно-временного континуума, произошедшего во время всплытия судна в опасной близости от планеты. Нормализация трехмерного пространства потребовала нескольких местных суток, причем в обоих направлениях течения времени.

Впрочем, для нашей истории все это не имеет никакого значения.

Хотя – как знать…

Российская империя,

район Подкаменной Тунгуски, 1908 год

Зрелище, представшее взорам случайных наблюдателей ранним утром тридцатого июня одна тысяча девятьсот восьмого года, было поистине феерическим. Вот только наблюдать его оказалось особо и некому, разве что нескольким эвенкам-кочевникам, по несчастливой для них случайности оказавшимся поблизости. «Несчастливой», поскольку те из них, кто несколькими минутами ранее глядел в тревожное, расцвеченное непонятными сполохами и наполненное гулом небо, надолго потеряли способность что-либо видеть. Ибо вспыхнувшее над тайгой сияние оказалось гораздо более ярким, нежели солнечный свет. А после пришла ударная волна, в считаные секунды вывалившая и зажегшая лес в радиусе добрых сорока километров и превратившая две тысячи квадратов тайги в мертвую, выгоревшую пустошь. Взбудораженная непонятным явлением земная атмосфера светилась до начала июля, позволяя испуганным обывателям на площади в двенадцать миллионов квадратных километров читать по ночам газеты, исполненные пространными рассуждениями о «чудовищной космической катастрофе, постигшей несчастную Землю».

Надо ли говорить, что на относительно небольшую, можно сказать, «локальную» катастрофу, постигшую южное побережье Байкала, никто особого внимания не обратил?

Право же, что такое сообщение нескольких неграмотных эвенков о «большой рыбе, сошедшей с огненного неба и нырнувшей в священное море», по сравнению с известием о поистине глобальном происшествии, достигшем самой столицы, блистательного Санкт-Петербурга? Так, пустяк. Бред перепившегося огненной воды охотника или ошибка телефониста. Вот оттого-то – и к счастью, по отношению к пока еще неведомым героям нашей истории – о приводнении тягача РД-405 так никто и не узнал. Как и о том, что тысячетонный корабль благополучно опустился на почти что километровую глубину, исчезнув для всех на доброе столетие.

«Приоритет ноль – спасение жизни экипажа».

«Приводнение осуществлено успешно. Стабилизация завершена. Критических повреждений корпуса не отмечено, нарушений герметичности нет. Корабль на грунте, дифферент по продольной оси – семь градусов, в пределах нормы. Бортовой крен – несущественен, в пределах погрешности измерений. Дальнейшие действия? Принятие окончательного решения невозможно без участия экипажа. Варианты? Капитан… астронавигатор… первый помощник… Анализ. Завершен. Выбор – капитан. Запущен процесс реактивации. Время ожидания…»

* * *

Борт дальнего рудовоза РД-405,

там же и тогда же

Самым мрачным в их работе всегда оказывались эти несколько первых минут после выхода из анабиоза. Ощущения – и не описать. С ударением на второй слог, разумеется. Во-первых, чудовищный, сковывающий не только тело, но, казалось, и разум холод, когда не то что классически «зуб на зуб», а даже дышать больно. Во-вторых, одеревеневшее тело, начинающее согреваться и отходить – какие уж там «иголочки»! – боль в наполняемых застоявшейся кровью мышцах такая, что впору на стенку отсека лезть. Спасибо, хоть в момент пробуждения бортовой компьютер, как правило, понижает болевой порог процентов на десять, иначе можно… нет, ну не сдохнуть, конечно, но сознание потерять – легко. Ну и, в-третьих, конечно же, жуткий голод, до тошноты и болезненных спазмов пустого, отвыкшего от пищи желудка, еще несколько часов не способного принять в себя ничего, кроме нескольких глотков питательного бульона. Остальное уже так, по мелочи: скачущая вегетатика, головокружение, парестезии, несколько неадекватное восприятие действительности, не особо приятные для организма прыжки артериального давления… да мало ли! Несмотря на более чем совершенную и достаточно безопасную технологию, криостаз по-прежнему оставался сомнительным удовольствием. За которое, правда, компании весьма неплохо платят экипажам. А как не платить? Попробуйте найти идиотов, забесплатно согласных на подобную экзекуцию. Причем дважды повторяющуюся в каждом рейсе!

С другой стороны, кому-то ведь нужно обслуживать дальние внепространственные транспорты? Нет, конечно, руду выгоднее и добывать, и обрабатывать в пределах одной звездной системы, но есть и исключения. Либо руда слишком редкая и ценная, как, например, в этом случае, либо построить орбитальный завод попросту негде. Какой смысл возводить производство (доставляя все комплектующие с ближайшей промышленной планеты на тех же самых транспортах) в необитаемой и неперспективной системе, обозначенной на звездных картах лишь скупым буквенно-цифровым индексом, если использовать конечный продукт переработки будут в нескольких сотнях, а то и тысячах световых лет от места добычи? Сначала доставлять его на орбиталку, а затем везти на немыслимые расстояния? Глупо. Проще сразу прыгнуть с рудой по «наезженному» маршруту «рудник – конечная цель», а уж там… А уж там – как компания-хозяин распорядится. Или отдыхать, или снова в рейс, теперь уже с конечным продуктом в трюмах или вакуум-контейнерах. Правда, и платили за это, как уже говорилось, неплохо. Поскольку особенного удовольствия в регулярном пребывании в криосне не было, да и здоровья он всяко не добавлял.

Грузовые суда, в отличие от межпланетных пассажирских лайнеров или боевых кораблей, практически никогда не могли похвастаться ни просторными внутренними помещениями, ни удобствами для экипажа. В основе их конструкции лежал голый и неприкрытый рационализм и доходящая до абсурда компактность с тотальной экономией во всем и на всем. Но и без криосна, по-научному называемого «глубоким низкотемпературным анабиозом», обойтись не получалось. Человеческий организм, как выяснилось еще на заре эры полетов к дальним звездам, крайне плохо переносил даже кратковременное, длящееся считаные часы, пребывание в искривленном пространстве. С центральной нервной системой, не предрасположенной к функционированию в условиях многомерного пространства, происходили определенные патологические изменения. Человеческий разум – в отличие от разума «машинного», суть электронного – не был в состоянии воспринять отличный от трехмерного континуум.