Наемники - Билл Болдуин

Громник вытянулся по стойке «смирно» и молодцевато отдал честь.

— Так точно, капитан, — рявкнул он и тут же ухмыльнулся. — То есть для тех, у кого естественной меховой шубы нет.

Брим кивнул, поплотнее запахнул шинель и щелкнул рычажком подогрева. Судя по виду из ближайшего иллюминатора, снег падал сравнительно небольшой — сущая ерунда по сравнению с тем, что творилось всего метацикл назад, когда единственным адекватным выражением был «буран». Брим взялся за ручку люка, и тут из коридора вышла Труссо.

— Шкипер! — воскликнула она, удивленно округлив глаза. — А я-то думала, вы уже давно веселитесь.

— Признаюсь, я то же самое думал о вас, старпом, — улыбнулся Брим. Встреча эта почему-то обрадовала его. Видеть ее лицо доставляло удовольствие, даже если оно наполовину скрывалось под капюшоном шинели и длинным козырьком офицерской фуражки. — Надеюсь, вы тоже на вечеринку?

— После такого дня, как выдался сегодня, — усмехнулась Труссо, — я бы не променяла вечер у Тора ни на какие коврижки во всей Вселенной — особенно обещанное дармовое питье. Если верить циркулирующим здесь слухам, коммодор славится неплохой коллекцией вин.

— Слухи — дело серьезное, — согласился Брим, придерживая крышку люка и пропуская Труссо вперед. — Слишком часто они подтверждаются на все сто.

Холодный уличный воздух обжег ему ноздри. Почти машинально он взял ее под руку, и они вдвоем начали спускаться по скользкому трапу.

— Надеюсь, никто из ваших подруг не будет в обиде? — спросила она, цепляясь за него.

— Подруг? — улыбнулся Брим. — Откуда они у меня? В самом деле, перебирая в уме всех женщин, входивших — кто надолго, кто всего на ночь — в его жизнь, он не смог назвать ни одну из них своей подругой. Даже его первая и самая страстная любовь, принцесса Марго Эффервик, не только вышла замуж за другого, но и стала… На мгновение он зажмурился. Об этом ему не хотелось даже думать.

— Что-то вы задумались, шкипер, — окликнула его Труссо. Они стояли уже на бровке гравибассейна. Брим кивнул и прикусил губу.

— Да, — вздохнул он, ощущая легкий трепет от ее близости. Коллега или нет, усмехнулся он про себя, Труссо являла собой весьма привлекательное зрелище для всякого знающего толк в жизни мужчины средних лет.

— Что ж, это было очень мило, — мурлыкнула она, ступая на подогретый тротуар и деликатно отстраняясь от него. — В следующий раз, как мы пойдем куда-нибудь вместе, постараюсь выбрать как можно более скользкий путь.

Брим почувствовал, как заливается краской.

— Я тоже, — осторожно пробормотал он и на всякий случай оглянулся на заснеженный силуэт «Звездного огня». Швартовые лазеры отбрасывали на его корпус синие отсветы, а в лучах раскачивающихся на ветру ламп Карлссона плясали снежные хлопья. Сквозь гиперэкраны мостика виднелось перемигивание разноцветных огоньков на дисплеях; на мачте сияли сигнальные огни. С башенки КА'ППА-связи срывались светящиеся кольца передачи — корабль продолжал жить повседневной жизнью.

— Красивый, правда? — негромко заметила Труссо.

— Не то слово, — задумчиво отозвался Брим. Понять отношение рулевого к своему кораблю — это надо самому быть рулевым. Впрочем, Труссо вообще понимала его лучше многих других. Наверное, именно это превращало их в такой слаженный экипаж.

— И смертоносный, — добавила она. — Странно, правда: создавать такую красоту для того, чтобы разрушать.

— Пожалуй, скорее чтобы защищать, — возразил Брим.

— Да, шкипер, так звучит лучше, — согласилась Труссо, — И тем не менее главной целью «Звездного огня» было и будет разрушение, каким бы безобидным мы ни пытались его представить. Эти жуткие разпагатели все равно выдают это назначение с головой.

— Верно, — согласился Брим, подумав немного. — Да и наши цели — тоже. Точно так же, как те космические форты, что облачники строят по всей Галактике. — Он вдохнул морозный воздух. — Одно влечет за собой другое, так мне кажется…

Красавец-корабль за их спиной превратился уже в расплывчатое светлое пятно. Они продолжали свой путь молча до тех пор, пока сквозь снегопад не замаячили неясные очертания «Королевы».

* * *

Однако насладиться всеми прелестями вечеринки у Тора Бриму так и не удалось. Уже у входного люка его поджидал вахтенный со срочной депешей с борта «Звездного огня» — там только что приняли адресованную лично ему сверхсекретную КА'ППА-грамму. Попросив Труссо передать собравшимся его извинения, Брим немедленно вернулся на свой корабль только для того, чтобы обнаружить, что КА'ППА-грамма всего лишь извещает о скором прибытии на базу одного из немногих влиятельных политиков, не зараженных тлетворной идеологией КМГС. Так или иначе, послание требовало срочного ответа, и он отослал его. После этого он вернулся к себе в каюту и позволил себе выспаться — едва ли не в последний раз за все время испытаний.

* * *

Следующие четырнадцать стандартных дней корабль провел на гравибассейне, загружая мины, торпеды и прочие боеприпасы. Затем, после нескольких дней рулежек и отработки взлета и посадки с полной боевой нагрузкой, корабль ушел в космос для стрельб — только они и могли показать, насколько приспособлен крейсер для решения основных задач, Вряд ли кто-либо смог бы найти более безлюдное место для испытаний. Небольшой участок огромного порта, где базировалась испытательная команда, был окружен бескрайней снежной пустыней, нарушаемой только исполинскими силуэтами заржавевших кранов; все покрылось толстым слоем снега, по которому уже почти десять лет не ступала нога живого существа. Гиммас, умирающая звезда, давно уже не способна была поддерживать в системе разумную жизнь — во всяком случае, тех видов, которые известны были в Галактике.

Впрочем, экипажу «Огня» некогда было обращать внимание на окружающий пейзаж. Мало-помалу творение Валериана оживало — девяносто индивидуальных характеров, составлявших его экипаж, сплавлялись в единый боевой организм. Это касалось не только офицерского состава — костяка команды, но и рядовых матросов. Подобно клеткам растущего организма, они начинали действовать слаженно, направляя свою энергию и таланты на одну цель, важную для них самих и для древней Империи, которую они считали своим домом. Реальные схватки с врагом были еще впереди, на полях еще не объявленной войны. И все же каждый из них понимал, что до опасности им рукой подать, а расслабляться нельзя ни на минуту.

* * *

В одну из редких свободных минут Брим выклянчил в стартовой службе — вернее, в том, что от нее осталось, — старую шлюпку и отправился на ней на Эорейские верфи, почти три стандартных года служившие ему домом на заре его карьеры. Подержавшись рукой за проржавевший каркас того, что было некогда трамвайной остановкой, он побрел по колено в снегу вдоль ряда темных фонарных столбов, мимо черневшей выбитыми окнами будки охранника к маленькому указателю с почти неразличимой из-за ржавчины надписью: «ГРАВИБАССЕЙН Р-2134». Когда-то — казалось, целую вечность назад, — именно здесь началась его жизнь на Флоте.