Убийство по правилам дзен - Суджата Масси

А после сигнала вдруг раздался голос, точь-в-точь похожий на голос Хью, так что я удивленно посмотрела на своего милого, который неожиданно странно взвизгнул:

— Это же Энгус! Господи, вот это день!

И Хью побежал на кухню поднимать трубку.

Это показалось мне достаточно интересным, так что я села и прислушалась. У Хью было три сестры и только один брат, Энгус, о котором вся семья больше всего беспокоилась. Семейный любимчик, которому исполнилось двадцать лет, был исключен из трех лучших британских школ, прежде чем отправился в длящееся вот уже три года путешествие по Европе и Азии. Хью слал письма до востребования во все возможные страны земного шара, но не получил в ответ даже открытки. «Энгус, наверное, где-то в пути», — успокаивала я Хью, но тот только печально качал головой.

А теперь я слушала, как Хью восторженно говорит по телефону. Его акцент стал таким ужасным, каким не был никогда раньше. Что-то впилось мне в ягодицу, так что я встала, помассировала больное место, надела халат и пошла на кухню.

— Приезжай на сколько захочешь, младшенький, — сказал Хью и прикрыл рукой трубку: — Рей, ты свободна в среду днем? Сможешь быстренько подскочить в аэропорт встретить Энгуса?

«Быстренько подскочить» в аэропорт Нарита было невозможно. Такое путешествие занимало несколько часов. А вот сколько — зависело от пробок на дорогах.

— Да конечно, — ответила я. — Спроси, как он выглядит. Мало ли, вдруг он обрился наголо. В конце концов, его последним адресом был буддийский монастырь.

— Как он выглядит? — переспросил Хью. — Так же как и я, только моложе, конечно.

Даже сидя голым на кухне, Хью оставался воплощением лощеного корпоративного адвоката. Возможно, у Энгуса такой же рост, хорошая фигура, густые рыжеватые волосы и зеленые глаза, но я сомневалась, что он будет держать себя как кронпринц токийского общества.

— Ты слышал, что я живу не один? — спросил Хью телефонную трубку.

Повисла пауза.

— Нет, Вообще-то она из Америки. Но она не такая... хм—м... она вегетарианка.

Хью клялся, что обожает рыбно-овощные блюда, которые я готовила для наших вечеров при свечах. И что, мне придется готовить отдельно для Энгуса стейки и бифштексы? Я не собиралась покупать мясо. Одна мысль об этом вызывала дрожь.

Когда Хью повесил трубку, он буквально порхал от счастья.

— Поверить не могу, он приезжает! Мы же пять лет не виделись!

— Положу ему старый футон в кабинете, — сказала я, усаживаясь на диван и стараясь относиться к ситуации позитивно. — Как ты думаешь, он не будет против того, что у нас нет мужских и женских душевых?

— Он же спал в джунглях! — воскликнул Хью. — Для него квартира будет раем!

— Он привык к простой жизни, это хорошо. Но ты не думай, что он разделит все твои пристрастия и взгляды.

— Ты думаешь, что рыжий Глендиннинг захочет остаться в аэропорту Нарита? — улыбнулся Хью. — Ты ангел, который его встретит. Я люблю тебя. Кстати, давай я закончу показывать тебе насколько. — И Хью придвинулся к тансу.

— Только не там, — сказала я, демонстрируя ему покраснение. — Я себе ягодицу уколола.

— Выглядит ужасно, — сказал Хью, проводя пальцем по красному пятну, — надевай штаны, я отвезу тебя в больницу.

— У меня был столбняк в январе, помнишь? — Я не собиралась ехать в больницу, особенно с учетом того, что там работал мой двоюродный брат.

Хью включил верхний свет, которым мы крайне редко пользовались, и снова пошел к тансу.

— Вот что тебя укололо, — проговорил он через минуту, — там гвоздь торчит.

— Тансу должен быть скреплен болтами, а не гвоздями, — сказала я.

Японские мастера славились умением делать поверхность мебели абсолютно гладкой.

— Ну, значит, это исключительный случай, —ответил Хью, — этот гвоздь надо забить.

Я подошла взглянуть, о чем он говорит.

— А, ты имеешь в виду гвоздь в металлической обшивке. Это нормально.

— Нормально, но некрасиво, — сказал Хью, —тем более что он тут совсем некстати. И не похож на остальные.

— Что? — Я наклонилась и посмотрела на гвоздь. Он выглядел новым и блестящим, совсем не таким, как другие. Как я могла это пропустить? — Господи! — Меня бросило в жар и холод одновременно.

— В чем дело? — Хью обнял меня за плечи.

— Я должна была его заметить. Черт, могу поклясться, я же осмотрела каждый дюйм этого комода. Придется вытащить его. Ты принесешь мне кугинуки?

— Что? — Хью непонимающе уставился на меня.

— Ну, ту штуку, которой я гвозди вытаскиваю. Кажется, я засунула ее в ящик с бельем.

— Большинство женщин держит в дамском белье нежные и хрупкие предметы. Ты предпочитаешь инструменты. И какой вывод я должен сделать? — Хью вернулся со специальным инструментом для вытягивания гвоздей.

— Так, надеюсь, ситуация прояснится, — сказала я, осторожно вытаскивая гвоздь.

На всякий случай я решила вытащить еще один, постарше, чтобы сравнить их между собой. А потом вытащила все. Пятнадцать минут спустя гвозди лежали передо мной. Гнездо, из которого я вытащила первый гвоздь, было светлее других. Я закрыла глаза, потом снова открыла. А потом хрипло спросила Хью, видит ли он то же, что и я.

— Я вижу темные гнезда. Это плохо? — забеспокоился Хью.

— Потемнение — это нормально. Это от реакции железа и дерева под влиянием влаги.

— Так, — протянул Хью, заглядывая под металлический ободок. А вот я вижу большое отверстие, оно светлее других. Это что?

— Призрак, — дрожа, сказала я.

— Что ты имеешь в виду?

— Металлический ободок взят от чего-то другого. Его просто прикрепили к тансу. Изначально ободок был меньше. Этот просто прикрыл его.

— Рей, — сказал Хью, — я терпеть не могу всякие антикварные загадки. Давай поконкретнее.

— Комод не принадлежит к периоду Эдо, — объяснила я, стараясь скрыть горечь в голосе, — только металл действительно той эпохи. Его специально прикрепили на комод, чтобы подороже продать.

— Ох, — огорчился Хью, наконец поняв ситуацию.

В принципе, разговаривать было больше не о чем.

Я совершила чудовищную ошибку. Не важно, какова ее причина — темная комната, то, что я торопилась или еще что-то. В итоге тансу Наны Михори, каким бы симпатичным он не казался, был обычной фальшивкой.

Я начала с того, что прикончила бутылку вина. После этого расплакалась. И пока я изливала свое горе в египетскую простыню, Хью пытался меня успокоить. А потом вспомнил, что он адвокат, и принялся куда-то звонить. Он позвонил в магазин в Гите, но тот был уже закрыт. Затем Хью позвонил в свой офис и отменил все назначенные на следующий день встречи. И наконец я услышала, как он разговаривает с Ясуси Исидой, антикваром, моим наставником все три года, которые я жила в Японии. Я представления не имела, что господин Исида говорил Хью, но чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы впасть в тяжелую алкогольную дремоту.