Страшные истории для девочек Уайльд - Эллис Нир

На эту клетку Изола наткнулась, пока шла по следу невидимого стада. Она сошла со своей обычной тропы и кралась через лес в надежде, что вот-вот впереди мелькнет радужный хвост или послышится тихий перестук копыт. Она точно знала, что стадо где-то рядом. Оно обитало в лесу уже много лет. Но даже Изоле до сих пор так и не удалось его выследить – даже ей, единственной девочке в Авалоне, знавшей о единорогах!

Но при виде клетки она позабыла о стаде. Стоя под деревом, она считала, сколько раз качнется нога – маятник смерти, отмеряющий свои зловещие минуты. Лица Изола не видела – только грязную темную челку и серое платье. Она оглядела почерневшие серебряные пряжки на черных туфлях и стрелки на чулках – стрелки, которые бедная девочка не могла перевести назад. Изола нерешительно потянулась к ней.

– Если ты так и будешь здесь стоять, наверняка опоздаешь, – раздалось за спиной.

Она и не слышала, как он подошел: тень в полуденном зените. Изола опустила руку и прижалась к древесному стволу. Сплетенные ветви как будто сомкнулись вокруг нее в колдовском объятии.

– Иди в школу, – сказал Алехандро, вглядываясь в клубок спутанных ветвей в поисках сука, к которому была привязана клетка.

– Но нельзя же оставить ее просто так! – возразила Изола. – Надо снять ее отсюда.

– Ей уже ничем не помочь, querida. Иди, я останусь с ней. Нужно посмотреть…

Изола давно уже усвоила, что с самым старшим, самым мудрым и упрямым из всех ее братьев лучше не спорить. Она зашагала прочь по ковру из листьев, лишь иногда оглядываясь на Алехандро, который как завороженный стоял под деревом и смотрел на неподвижное тело в клетке.

Изола знала, что он хочет понять. Он хочет знать, вернется ли эта девочка. Останется ли в мире живых ее призрак.

Иногда было сложно сказать, простой ли это труп или будущий призрак.

Но привидений Изола Уайльд не боялась.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

АЛЕХАНДРО: первый принц. Обожаемый страж, призрак юноши.

МЕРТВОЕ ТЕЛО: девочка, клетка, тайна.

Впервые Изола увидела привидение в четыре года; возможно, были и другие, егце раньше, но тех она не запомнила. И самым первым призраком, которого она встретила, был Алехандро: обаятельный молодой человек из викторианского Лондона, красивый, с оливковой кожей, доставшейся от мамы-испанки, и одетый как денди под стать своему отцу, вечно расфуфыренному, как павлин. Алехандро умер в двадцать четыре года в опиумном притоне, захлебнувшись в луже абсента, в которой плавали крашеные страусиные перья. Такая смерть полностью соответствовала образу его короткой жизни.

* * *

Школой Святой Димфны заправляли монахини. Они учили девочек, занимались административной работой и жили на территории школы, в нерабочее время порхая по двору, как слухи. Ученицы замечали их повседневную жизнь крошечными урывками: мокрые старушечьи бюстгальтеры на бельевой веревке в укромном дворике, корзина лимонов в кладовке, негасимые свечи в маленькой часовне.

Было странно снова туда вернуться. Отчего-то каждый раз, выходя за кованые ворота в последний день учебного года, Изола не могла себе представить, что осенью снова в них войдет. Лязг за спиной казался ей концом главы, а впереди открывался чистый лист, на котором еще предстояло написать продолжение истории. Но вот она снова в школе, а Лоза сдержала обещание и не явилась, так что Изола все уроки до обеда просидела за партой одна.

Войдя на перемене в школьную часовню, Изола миновала сестру Мари-Бенедикт, старомодно одетую и с деревянным распятием у бедра. При ходьбе монахиня чем-то постукивала, и Изола не могла понять, стучат ли это друг о друга лишенные хрящевой ткани старческие кости или же бусины четок на испещренной пигментными пятнами шее. Встретившись с Изолой взглядом, сестра Мари торопливо перекрестилась.

Изола осталась одна вдыхать спертый воздух, пахнущий свечным воском и ангельской пылью, – историю сомкнутых в молитве потных рук и сошедшей с колен грешников грязи. Изола обошла часовню, разглядывая портреты святых на стенах. Бледные лица, обращенные к небу; рафаэлитские ангелы-крестоносцы с пылающими мечами.

В проходах висели портреты святой покровительницы школы: хрупкой ирландской девочки с блаженным взглядом, которую отец-язычник обезглавил, когда она отказалась вступить с ним в кровосмесительную связь. Благочестивая малышка лишилась головы в пятнадцать лет. Димфна покровительствует принцессам и психически больным – интересное сочетание. Отчасти из-за таких, как эта святая, Изола терпела религию. А еще – из-за часовни. Даже в своем одиночестве Изола каким-то образом чувствовала, что нарисованная девочка на ее стороне.

Кто-то приклеил записку к раме самого большого портрета святой Димфны. Изола подошла ближе, чтобы прочитать послание. Оно было заключено в пузырь у самого рта нарисованной девочки, и теперь святая Димфна молила любую забредшую сюда ученицу: «Эй, девочка! Не теряй головы!»

Изола хихикнула, и смех гулким эхом прокатился по часовне. Неудивительно, что сестра Мари перекрестилась, едва встретившись с ней взглядом. Выходя из часовни, Изола постаралась не забыться и не обмакнуть кончики пальцев в чашу со святой водой. Священная жидкость не обожгла бы ее словно кислота, но наверняка ударила бы током. Разряд статического электричества вместо удара молнии. Отчетливое предупреждение.

Прозвенел звонок, по коридорам разнесся топот спешащих на урок учениц. Изола тоже направилась к своему классу, но на третьем этаже ее внимание привлекло что-то черное, похожее на расплавленную смолу. Оно просачивалось из-под двери туалета, которым никто не пользовался. Не замечая черного пятна, девочки наступали на него, но оно не расплескивалось и не меняло очертаний, а лишь подбиралось все ближе к Изоле.

Свет в коридоре замигал.

Одетые в синюю форму девочки расходились по классам, а Изола все стояла на месте, как неподвижный камешек, застрявший посреди ручья.

Дождавшись, пока последние школьницы скроются из виду, она открыла дверь в туалет, на ходу пытаясь припомнить, почему им никто не пользовался. Насыщенный влагой воздух, полутьма; стены, расписанные признаниями в любви, оскорблениями в адрес других девочек и грубыми карикатурами на монахинь. На одной из стен висел большой ржавый бак – древняя мусоросжигательная печь, от которой пахло дымом, хотя ее никогда не включали. Уродливые люминесцентные лампы мигали и здесь, отбрасывая тени на влажный пол и выхватывая из полумрака две фигуры.

Женщина в черном стояла спиной к Изоле и рассматривала себя в заляпанном зеркале. Увидела в отражении вошедшую и улыбнулась, а Изола удивленно воскликнула:

– Руслана!

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

РУСЛАНА: третий принц. Фурия и неистовая воительница. Ко всем своим обещаниям Изоле относится как к клятвам на крови.

– Здравствуй, Изола.

Свет лампы дрожал, словно крылья мотылька. Руслана была созданием тьмы, и вполне понятно, что свет, пусть даже и электрический, благоразумно избегал ее.