Код каббалы - Натан Барридж

Он стал новаторским, необычным, разумным.

Момент вхождения в транс был похож на падение в глубокий пруд; Эшвин был погружен в теплые объятия своего воображения, его мозг был заполнен образами. Он понимал, что у него в руке карандаш, что на столе перед ним блокнот, но часть его сознания была далеко. Страх и сомнение не могли овладеть им там. Только сущность вещей и вдохновение играли роль там, где сознательное и бессознательное пересекались.

Шло время.

Эшвин не мог сказать, как долго он был в отключке. Транс всегда завершался внезапно, как мыльный пузырь, до времени избегающий столкновения с реальностью. Дезориентация прошла, и теперь он чувствовал скованность и усталость. Это было странно. Обычно после медитации он чувствовал себя отдохнувшим.

Ноги у него занемели. Он поднял жалюзи, чтобы размять ноги и впустить побольше света, но офисные лампы были притушены, они переключились в режим энергосбережения. Только несколько перегруженных работой бедолаг оставались на своих рабочих местах, горбясь под светом настольных ламп и своих компьютерных экранов.

Который час? Эшвин глянул на свои часы и удивился, обнаружив, что уже больше половины шестого. Это тоже было необычно. Он никогда не пребывал в трансе больше часа.

Почему в этот раз он отсутствовал так долго?

Эшвин запустил пятерню в свои темные волосы. Что-то не так. Сущность марки банковского клиента не требует двухчасовой сверхчеловеческой концентрации. Так что же случилось?

Внезапно ему стало страшно смотреть на то, что он нарисовал. Рисунок лежал прямо перед ним в ожидании. Эшвин облизнул губы и посмотрел в окно. Ржавая водосточная труба была только тенью на темной стене. Фонари слабо светились в ночи, но тьма была им неподвластна.

Почему он так боится?

Потому что это окно в твою душу, и ты это знаешь.

Абсурд. Транс — всего лишь способ достижения цели. Так можно подстегнуть креативность. И при его работе, в которой идеи — товар ежедневного потребления, именно транс сделал Эшвина преуспевающим.

Нет. Ему нечего было бояться. Эшвин помотал головой и стал изучать блокнот.

Каменные развалины на заросшем травой поле. На заднем плане было видно, как ландшафт резко уходит вверх, образуя чашу. Над всем этим возвышались две полуразрушенные башни, указывающие на небо, словно два истрескавшихся и изломанных перста. Почерневшие камни валялись повсюду на выжженной земле.

Что это, черт побери, такое?

Эшвин помассировал виски и совладал с дыханием. Он не видел в рисунке ни малейшего смысла. В нем ничто не говорило о банках и ипотеках. Видимо, он не сфокусировался как должно перед впадением в транс. А может, он устал больше, чем ему кажется.

А стиль? Странноватый, как минимум. Смелые штрихи, живые изображения и отличная проработанность всех деталей. Совсем не похоже на свойственные ему схематичные наброски. Перспектива привлекала внимание к развалинам, будто чашу составляли две ладони, сомкнувшиеся вокруг чего-то драгоценного. А расположение развалин казалось... не случайным.

Лучшее, что он мог теперь сделать, — это пойти домой отдыхать. Эшвин закрыл блокнот, убрал его в стол и закрыл ящик на ключ.

Торопливо пробираясь между столами коллег, он порадовался, что смог исчезнуть, ни с кем не столкнувшись. Он ступил в лифт, когда двери еще полностью не открылись, не желая столкнуться со своим встревоженным отражением в зеркале.

Выйдя из здания, Эшвин свернул прямо на Оксфорд-стрит. Поток вечерних покупателей с шуршащими пакетами подхватил его и понес в направлении станции Тоттенхэм-Корт-роуд. Поезд запаздывал, и Эшвину пришлось проталкиваться дальше сквозь толпу пассажиров.

Он покорял последний отрезок своего пути домой, чувствуя себя совершенно измученным. Где-то на задворках его сознания маячили двумя перстами разрушенные башни.

Табличка на дверях офиса Морган гласила: «Офис дипломных исследований, факультет психологии». Пышный титул для мрачной комнатушки чуть больше пресловутой кладовки для швабр.

Морган отперла дверь и толкнула ее плечом, искусно удерживая папку с результатами тестов в одной руке и пальто с зонтом — в другой. Дверь ударилась о картотечный шкаф, как ударялась всегда. Морган протиснулась в наполовину открытую дверь и опустила папку с рассыпающимися листами на свой стол. Крючок для пальто с внутренней стороны двери давно отломился, поэтому ей пришлось положить пальто на коробку со старыми экзаменационными работами.

Единственное окно в ее офисе заложили кирпичом десятки лет назад, и источником освещения служила лампочка без абажура, зато покрытая таким толстым слоем пыли, что даже компьютерный монитор давал больше света.

Морган напомнила себе в сотый раз, что это место — только стартовая площадка. Как только она закончит диссертацию, то займется корпоративной психологией в одной из крупнейших фирм. Пять, может быть, семь лет опыта работы и она сможет открыть собственную практику. Два или три года на нарабатывание собственной клиентской базы — тогда она сможет оглянуться на этот этап своего прошлого с улыбкой.

Стук в дверь прервал ее размышления.

Морган оправила блузку и сказала:

— Войдите.

— Привет, Морган, надеюсь, не отвлекаю.

Чарльз Плимптон, декан психологического факультета, был плотным коротышкой с добрым лицом и склонностью к ярким галстукам-бабочкам, которые только подчеркивали его малый рост. Все его недостатки искупали готовность посмеяться и тонкое понимание вин, которым он на совместных празднествах делился со своими аспирантами.

— Конечно нет, — ответила Морган. Она пропустила его в офис, возвышаясь над ним на полголовы в своих сапожках на каблуках.

— Я предложила бы вам сесть, но... — Она обвела рукой окружающую тесноту.

— Ни к чему, ни к чему. — Он помахал перед ней пухлой рукой. — Я только зашел за результатами тестов тех школьников, на прошлой неделе.

— Я еще не закончила сводить данные, — сказала Морган чуть резче необходимого. Это была не совсем правда, но ей хотелось знать, в чем дело, прежде чем отдать свои бесценные наблюдения.

— Ничего. Исходные данные тоже подойдут, — заулыбался ей Плимптон.

— Могу я спросить, зачем они вам понадобились?

— Рэймонд Уикс в Университете Ридинга занимается подобным исследованием. Он услышал о вашей работе и запросил результаты тестов, пользуясь межфакультетскими связями. Я об этом прослышал, и вот я здесь. Дух взаимопомощи и все такое, вы понимаете.

Да что уж тут непонятного.

Морган постаралась не хмуриться, но безуспешно.

— Уикс, говорите? Вы не знаете, на предмет чего он тестировал детей?

— Нет. А что?

— Разве не за ним закрепилась репутация... — она задумалась в поисках нужного слова, — браконьера?