Верни мои крылья - Татьяна Ветрова

— Да, ты права, — сглатываю и продолжаю завороженно скользить взглядом по её телу. По её ключицам и тоненькой шее, переходя к лицу.

Она закрыла глаза, позволила солнышку её ласкать, скользить лучам по стройному телу, и беззаботно улыбнулась.

— И кто же ты? — не открывая своих небесных глаз, тихим голосом интересуется она.

— Пилот. — Раз… два… три…

— Серьезно? Такой молодой, и пилот? — резко распахнув глаза, обращает все свое внимание на меня. Скользит заинтересованным взглядом с нотками недоверия. — Сколько тебе лет?

— Двадцать пять, — широко улыбаясь, наблюдаю за ее озадаченным лицом.

Мне хочется смеяться, неужели она думает, что на пилота учатся до старости лет?!

— Ну а тебе, Дюймовочка? — спрашиваю, обращая внимание на то, как она морщит носик.

Видимо, ей совсем не нравится, когда её называют Дюймовочка. Запомним, не проблема.

— Мне девятнадцать, — снова закрывает глаза и позволяет солнышку ласкать себя. Чёрт, как же я хочу оказаться на его месте. — Сколько ты уже летаешь?

— Два года.

— Понятно. Наверно, один, без девушки и жены. Правда?

— Правда.

— И отношения серьёзные ни с кем не пытался построить. Правда?

— Правда, — отвечаю и понимаю, что меня начинают напрягать её вопросы.

Что она хочет услышать?!

— А ты много где был? — И снова этот небесный взгляд с лёгким прищуром, как будто пытается влезть мне в голову и вытащить интересующую информацию.

— Много. Я люблю путешествовать, поэтому, наверно, и выбрал профессию пилота, — срываю травинку и зажимаю зубами, устремляю взгляд в небо, без которого я, кажется, уже не смогу никогда. Как говорил Леонардо да Винчи: «Испытай один раз полет, и твои глаза навечно будут устремлены в небо. Однажды там побывав, на всю жизнь ты обречен тосковать о нем».

Первый раз я летел пассажиром с родителями, когда мне было одиннадцать лет. С того времени я бредил небом и самолетами. К четырнадцати годам уже мог рассказать о них многое, а в шестнадцать определился с училищем и типом воздушного судна, на котором хотел летать. В двадцать три получил диплом пилота гражданской авиации, и вот два года рассекаю гладь облаков и изучаю мир.

— А ты, Лиза, где тебе понравилось больше всего из тех мест, которые ты посетила?

— У бабушки в деревне, — спокойно отвечает и еле заметно улыбается уголками губ. — Нет, правда. Ты даже не представляешь, как там красиво, а главное — воздух чистый. И река рядом. Поверь, это круче, чем ваши Бали и Мальдивы. А банька, просто шик.

— Никогда не был в деревне, — сознаюсь, устремляя взгляд в небо.

Я сказал ей правду, хоть и умолчал о том, что сам далеко не москвич.

— Оно и понятно, куда вам, москвичам, такая роскошь, — Лиза начинает собирать свою сумку с улыбкой на губах. Встает, отряхивает куртку и аккуратно накидывает ее на плечи. — Ну пока, Марк. Приятно было с тобой пообщаться и спасибо за помощь.

— Пошли. Я тебя отвезу, — встаю и направляюсь в сторону машины, но спустя несколько секунд меня настигает ощущение, что иду я один. Оборачиваюсь и вижу, что Лиза так и стоит на месте, переминается с ноги на ногу, явно раздумывая, стоит ли со мной ехать. — Лиза, ты идешь?

— Знаешь, спасибо, конечно, за предложение подвезти, только я, пожалуй, откажусь. Но если ты не против, можешь проводить меня до остановки? — она стоит, нервно трепет лямки сумки своими маленькими аккуратными пальчиками, смотрит на меня глазами оленёнка, а я просто не могу ей отказать. Ставлю машину на сигнализацию и направляюсь вместе с ней в сторону остановки.

Да пи***ц просто, до нее пилить минут сорок, потом обратно столько же. Мда, кажется, на сегодня лимит доброго Марка исчерпан, и похер, что я обещал завалиться с друзьями в клуб. Домой и спать.

За то время, что мне довелось побыть с Лизой, мы о многом поговорили. Она оказалась очень умной и целеустремленной девушкой. Помимо художественной академии, в которой учится, она также занимается танцами. Об этом говорит стройная фигура. Мне довелось узнать, что родилась она в творческой семье. Папа и старший брат архитекторы в одной процветающей столичной фирме, мама в ней же работает в рекламном отделе. И только она, маленькая девочка по имени Лиза, выбрала художественную академию.

С момента нашего расставания, после того как я лично убедился в том, что Лиза села в автобус, прошло больше двух часов. Я уже дома и впервые за долгое время по-настоящему счастлив. В руке у меня телефон, а в нём забит номер Лизы. Недолго думая, набираю ей простое сообщение, интересуюсь, как добралась, и желаю спокойной ночи.

Спустя несколько минут приходит ответное сообщение: «Спокойной ночи, пилот».

Засыпаю с улыбкой и мыслями о том, какое бы свидание понравилось Лизе.

Лиза

Марк несколько минут молча смотрит на картину, как на нечто неопознанное. В его взгляде не сразу мелькает осознание увиденного. Я вижу, как он потрясен и немного растерян.

— Это ведь мы, Лиза? Наша первая встреча на пустыре? — голос его звучит хрипло и с подозрением, словно Марк не верит в увиденное.

Невольно улыбка расплывается на лице и слезы наворачиваются на глаза. Мой мужчина всё понял, всё то, что я хотела сказать ему за эти годы, но так и не смогла. Он понял, что, несмотря на случившееся, он по-прежнему мне очень дорог.

Смотрю на него, жадно скользя по лицу взглядом. Он так же красив, как и в день нашего знакомства на том пустыре. Только за эти годы сильно возмужал и повзрослел. Черты лица стали мужественнее, пропал озорной огонёк в глазах, теперь увидеть его так же трудно, как камни в Долине Смерти (США). Да и цвет его зеленых глаз не так насыщен, как раньше.

Прошло несколько минут, а он все так же растерян и напряжен. Я знаю, он боится подойти ко мне ближе, потому что знает о моих страхах практически всё. Но, несмотря на это, самую главную и страшную тайну я ему так и не смогла раскрыть. Тогда я просто испугалась, поступила как самая настоящая трусиха, я его отпустила и ничего не рассказала.

А сейчас чувствую, как меня начинает трясти от переживаний и наполняющих эмоций, от того, что он здесь, рядом со мной. Просто протяни руку, и в ответ он протянет свою и крепко обнимет.

Только я не могу ответить ему взаимностью, пока не буду уверена в себе хоть на чуток.

Я боюсь оплошать…

— Д… да. Тогда началась моя сказка. С… самая настоящая сказка, — произношу, заикаясь от переизбытка эмоций и обнимаю себя руками за плечи, нервно сжимая мягкую ткань платья. Внутри меня буря страха и одновременно неземного счастья. Я знаю, мои страхи его ранят. Их осколки безжалостно воткнутся в сердце и оставят кровоточащие порезы. Даже счастье, которое бурлит во мне, словно гейзер, будет не способно заглушить его боль.