Хранители Предела - Александра Ситникова

– Он был избран, верно? – Кажется, у меня непроизвольно расцвела хищная улыбка. – Ведь Правитель Предела – выборная должность, ведь так? Прямо как президент Российской Федерации. Его вы-би-ра-ют. Что же ты молчишь, Буран? Так много врал, а теперь неожиданно отказала фантазия?

Буран молчал, поэтому я продолжила, чувствуя, как тошнотой поднимается злость:

– Тогда какого черта вы все так усердно меня убеждали, что я наследная принцесса? Что я – Правительница Предела? Что это – мой долг по праву рождения? Что я дочь Олры Санны? Зачем все это? Зачем? Зачем?!

Каждый вопрос я сопровождала прицельным метанием в Бурана столовых приборов. Благо их было много. Все равно половиной из них пользоваться не умею. И метать столовые приборы, видимо, тоже. Так как ни разу не попала, хотя он не сильно уворачивался. «Прогрессирующее косоглазие», – глубокомысленно заключила я, хватаясь за блюдо с непонятными букашками.

– Саша, – успокаивающе ласковым голосом произнес Буран.

Но это произвело обратный эффект.

– Ах, ты еще и имя мое выговорить можешь, мерзавец?! – заорала я и вмиг оторвала от стола тяжеленную тарелищу и запустила в этого…

Россыпь букашек разлетелась вокруг, покрыв тонким слоем стол, пол и Бурана.

Как много их там было! Интересно, что за дрянь?.. Я лихорадочно оглядывала стол в поисках снарядов поувесистее. Интересно, почему никто не приходит? Ни стража, ни маги? Ухватилась за большущий поднос и замерла. Кидать оказалось не в кого. Буран исчез. Как? Куда? А кто его знает. Похоже, слишком увлеклась.

– Саша, – раздалось из-за спины, и чьи-то руки коснулись плеч.

– А-а-а! – заорала я, резко развернулась и увидела лежащего у ног Бурана.

Как он из такого положения до плеч дотянулся? Огляделась и заметила, что все еще держу в руках поднос. А! Так это я его так. Ну, ничего – ему не привыкать. Так ему и надо, скотине… Я ужасно мстительная.

Но долго разлеживаться Буран не стал. Он молча поднялся и резко выдернул поднос из моих рук. Почувствовав, что совершенно успокоилась, я изящно, как показалось, уселась на табурет.

– Вы хотели сообщить нечто важное, дорогой Ларос? – спросила я, величественно отцепляя от волос застрявшую букашку.

Я ожидала вопросов вроде: «Откуда ты знаешь мое имя?» или «Почему ты называешь меня Ларос?», ну или «А что за Ларос?». И еще куча подобных мыслей мигом пронеслась в голове.

– Мысль-экспресс, – хихикнула я.

Потом подумала, что это чертовски глупо, и хихикнула еще раз. Буран-Ларос молча смотрел на меня. Я уже на сто процентов была уверена, что «Ларос» – все-таки его имя.

– Солла, – начал он.

– О нет, дорогой, дорогой, дорогой! Зови уж меня «Саша», – воспротивилась я, замахав руками. И довольно зловеще добавила: – Раз это не составляет особого труда.

И тут началось. И тебе стража, и тебе маги… Буран кричит: «Бежим! Тебя использовали!» Я ничего не понимаю… Вокруг шум, крики… Бегу вперед, слышу со стороны: «Вернитесь, госпожа!», и что-то вроде: «Ваш ужин изволит убегать, сэр». И опять: «Госпожа! Госпожа, вернитесь!»

А я что, дура, что ли?! Бегу быстрее! Буран хватает за руку, слышу слова заклятья, поскальзываюсь, падаю… Над головой проносится зеленая молния… Буран вздергивает меня на ноги, нелепый прыжок, снова зеленый свет, что-то обжигает щеку… Темнота…

Если хоть раз падали в обморок, то никогда не забудете идиотского состояния, когда не понимаешь, что произошло и почему ничего не видно. Да и звуки доносятся будто издалека. Именно это я на себе и испытала. Правда, в обморок не падала. Просто путешествие между мирами вместе с Бураном именно так и происходит. Хотя… Может, когда путешествуешь между мирами вместе с Бураном, как раз и падаешь в обморок… Даже не знаю.

Не суть важно! Окончательно пришла в себя на живописной полянке с восхитительным запахом свежескошенной травы. Я лежала и бессовестно блаженствовала. Но, кажется, нужно было что-то сделать… Смутное беспокойство нарушило идиллию и заставило подняться. Полянка оказалась довольно обширной. А если точнее, вокруг раскинулась одна только полянка. Зеленая-зеленая высокая трава, цветочки. И серая куча в паре шагов.

Маленько подумав и рассудив, что куча – хоть какое-то разнообразие в пейзаже, что-то определенно необычное и, значит, заслуживающее внимания, направилась в ее сторону. «Куча» оказалась волосатой и беззаботно храпящей животиной. Вздохнув, присела возле Бурана в волчьем облике и, ласково прошептав: «Просыпайся, зайка-а-а-а», безжалостно потянула за мягкое ухо. Волчара открыл глазки, сел и зевнул, ослепив блеском частокола зубов.

– Бураша! Хватит дурака валять, превращайся в человека! – скорчив недовольную рожу, проворчала я, зевая вслед за Бураном.

Надо же! Оказывается, заразительно зевают не только люди, но и волки.

– Ты должен кучу всего объяснить! – продолжила я и с садистским удовольствием потянула за другое ухо.

Буран обиженно чихнул и попятился, стараясь аккуратно высвободить «слуховой аппарат» из моих цепких пальчиков. Я злорадно хихикнула и несильно дернула за первое ухо. Но зверский запал мигом испарился, стоило взглянуть в печальные желтые глаза.

– Собаченька-а-а! – зарыдала я, обхватив за шею опешившего Бурана.

Настроение меняется у меня невероятно быстро, так что минуты через полторы я просто сидела, облокотившись на теплый бок волка.

– Буран, чего они на меня набросились? Не убить же собирались, в самом деле! – я нервно хихикнула, и волк вежливо поддержал меня чем-то вроде покашливания. – Но почему они заклятиями кидались? Отвратными, зелеными…

Буран покивал лобастой головой и закатил глаза.

– Буран! Почему ты не превращаешься в голого мужика?! – заорала я, тряся волка. – Ты столько всего должен объяснить! Превращайся!

Зверюга горестно вздохнула и терпеливо стала ждать, когда мой порыв изволит уняться. Унялся он быстро. Прежде всего, потому что наружу вылезла Ее Высочество Обида – мало того, что превращаться негодяй, похоже, не собирается, так еще и «трясение» оказалось абсолютно неэффективным. Буран сидел неподвижно, как мохнатый грустный валун. Я обиженно надулась и стала разглядывать окрестности.

Я бы могла сейчас расписать страницы на три зарисовочку пейзажа, но от одной мысли делается дурно. Нет, читать красивые описания пейзажей – истинное наслаждение! Когда читаешь один, два или сто девяносто девять раз. Но после этой роковой цифры от пейзажей начинает тошнить.

Классики наши дорогие обожали небольшие наброски, где подробнейшим образом со всеми цветами, тонами и полутонами описывали каждое облачко, деревце, травинку, камушек и букашку, покончившую жизнь самоубийством в капельке росы. А некоторые, особо словоохотливые, еще и поведали бы о душевных метаниях бедной крошки, что толкнули ее свести счеты с жизнью.