Догоняющий радугу - Алекс Ведов

— А второй раз — года три назад. Пошел на охоту, и — черт меня дернул — в сторону Лысой горы сунулся. И снова в перелеске я его увидел, меня тогда мои собаки спасли: залаяли, и он отстал. Не дай Бог тебе с ним встретиться.

Я слушал и не знал, смеяться или досадовать. Задание, которое мне дал Виталий, не шло из головы, а тут еще это.

— А как он выглядит, этот Черный Охотник? — спросил я. — Я ж должен знать. Я у него при встрече автограф попрошу. И сфотографируюсь с ним на память.

— Э, ты опять смеешься, — вздохнул Илья. — Я посмотрю, однако, как ты будешь смеяться, когда столкнешься с ним лицом к лицу. Но я тебе все-таки скажу: иногда это человек весь в черном, иногда — огромный волк. А иногда — непонятно что, как облако дыма. Увидишь — лучше удирай со всех ног!

Я еще некоторое время уговаривал Илью довести меня до места назначения. Но никакие мои посулы, увещевания и рациональные доводы не возымели действия. Поняв, что переубедить его мне не удастся, я сказал:

— Ладно, Илья, если уж это место наводит на тебя такой страх, я пойду один. Но ты хотя бы доведи меня дотуда настолько близко, насколько не боишься.

На том мы и договорились. Осталось определиться с датой выхода. Я был готов выйти в любой момент, но меня удерживало от такого решения непрочитанное письмо, лежащее в портфеле. Что-то подсказывало, что содержание этого письма должно повлиять на то, как пройдет наша экспедиция.

Я попросил Илью, чтобы он начинал собираться, а точное время пообещал сообщить накануне. Илья ответил, что он готов выходить хоть прямо сейчас — он постоянно находится в состоянии готовности, таков его образ жизни. Мне эти слова пришлись по душе, и я заверил его, что все пройдет наилучшим образом. Я встал из-за стола, поблагодарив Илью за гостеприимство. На душе после разговора и чая на душе стало как-то спокойнее и веселее; у меня самого даже стала крепнуть убежденность в самом что ни на есть успешном исходе всей моей поездки. На этой ноте я решил поделиться с Ильей своей радостью от неожиданной встречи со старым другом. Услышав мой рассказ про Виталия, Илья снова стал каким-то напряженным. Его широкоскулое лицо, еще минуту назад бывшее спокойным и сосредоточенным, приобрело выражение человека, чем-то здорово напуганного. Помолчав немного, он тихо произнес:

— Я этого твоего Виталия знаю. Он сюда шестой год приезжает. Мы с ним по деревням ходили. Он все к колдунам да знахарям ходил, говорил с ними, да еще на всякие старые стойбища захаживал. Чего-то все спрашивал, собирал, записывал. Шибко грамотный, но странный какой-то. И зачем ему все это?

— Ну, понимаешь, Илья, работа у него такая. Каждому — свое. Ты оленей разводишь, я вот нефть ищу, а он про шаманов сведения собирает. Культурные обычаи здешние надо как-то сохранять. А то вас, коренных ненцев, все меньше и меньше, а уж шаманов — и подавно. Если никто не сохранит ваших традиций, кто о них помнить будет?

— Так-то оно так, — задумчиво проговорил Илья, — но не надо вашим людям сюда лезть. Не для вас это. Вот твой друг все тайны духов хочет разгадать, силу ихнюю приобрести. Накажут они его за это, вот увидишь. Я ему не раз говорил, да он только смеется. А в этом году совсем страх потерял — собрался на Лысую гору влезть. Я тебе еще одно не сказал: Черного Охотника годами может никто не видеть. Но когда кто-то Лысую гору собирается потревожить, он всегда появляется. Я из-за всего этого ему помогать перестал. Пусть сам идет, а я еще жить хочу, однако.

«Вот это номер! — подумал я про себя, но виду не подал. — Похоже, вокруг этой горы со всеми ее духами и будет вертеться моя экспедиция. Бред какой-то!» Конечно, можно было допустить, что такое чудачество вполне в духе Виталия, но я тоже затруднился бы предположить, что он там оставил.

— Если бы ты ему не сказал, что там живут духи, он бы туда и не стремился, — шутливо предположил я. — Насколько я его знаю, теперь он обязательно на эту гору заберется.

— Заберется, и не потому, что я сказал, — ответил Илья, и в его голосе мне послышалась какая-то зловещая интонация. — Ты знаешь, что он прошел посвящение у шамана и сам собирается стать шаманом?

— Виталий? Шаманом? — Я аж на минуту потерял дар речи. А мне-то казалось, что лимит удивления к настоящему моменту исчерпан. — И у какого же такого шамана он прошел посвящение?

— У того, о котором я тебе рассказывал, — ну, помнишь, который вернулся с горы. Вот как раз этим летом у него и прошел, а перед этим все учился и готовился. Так вот мой совет тебе — ты его сторонись. Он сам пропадет и тебя погубит.

У меня закружилась голова. Это уже ни в какие ворота не лезло. Мой старый друг, пусть немного и не от мира сего, но умнейшая голова, кандидат наук, в конце концов, — и вдруг шаман?! Если Илья говорит правду, то Виталий и вправду спятил. Но ведь вчера со мной он разговаривал как вполне нормальный человек!

Я вышел от Ильи и побрел обратно в гостиницу. Меня снова охватило смешанное чувство тревоги, печали и чего-то необъяснимого, что вторглось в мои планы и угрожает теперь разрушить весь привычный мне порядок вещей. Я еще раз прокрутил в памяти рассказы Ильи, почти мистическую встречу с Виталием, его внезапное исчезновение, послание, лежавшее у меня в портфеле, и теперь вот это известие, которое окончательно выбило меня из умственного и душевного равновесия. Все, что произошло с момента моего прибытия в Нарьян-Мар, начинало попахивать какой-то чертовщиной.

«Да ерунда все это, — мысленно попытался я успокоить себя по дороге. — Я же образованный, трезво мыслящий, реалистично настроенный человек, во всякую мистическую чушь никогда не верил и не верю. А Виталий просто чересчур увлекся, но в этом нет ничего страшного. Мало ли кто чем увлекается».

Мне даже пришло в голову: а не позвать ли Виталия в экспедицию, ведь нам было по пути. Но Илья в этом случае не согласился бы идти, и к тому же неизвестно было, когда Виталий объявится. Может быть, он уже отправился туда, куда хотел, если все рассказанное Ильей — правда. Так или иначе, наконец со злостью решил я, передо мной стоит конкретная задача, от решения которой в моей жизни многое зависит. Какое отношение к этой задаче имеют чьи бы то ни было суеверия или причуды? Все злые духи Крайнего Севера, вместе взятые, не помешают мне выполнить то, ради чего я сюда прибыл!

В раздумьях незаметно для себя я дошел до гостиницы и, войдя в холл, осведомился у дежурного, не появлялся ли Виталий. Тот ответил: нет, не появлялся. Я взял ключ и пошел к себе. Оставалось только прочесть послание, которое было в конверте, и заняться приготовлениями к походу. Я сел к столу, достал конверт и вскрыл его. Внутри были три сложенных листка из тетради в клетку. Два из них исписаны хорошо знакомым мне с университета почерком, а на третьем изображена какая-то схема с обозначениями и пометками. «К чему такая конфиденциальность?» — подумал я, но тут же вспомнил подробности вчерашнего разговора. В письме, похоже, было что-то, не предназначенное для посторонних глаз. И, видимо, Виталий очень спешил, раз не нашел времени на встречу со мной. Все, о чем он говорил, действительно было не шуткой.