Пока я жива - Дженни Даунхэм

Кэла так и разбирает: -Папа запретил ей идти в клуб. -А, -протянула мама, -это так похоже на твоего отца. -Но она все равно пошла. Только-только домой вернулась. Ее всю ночь не было.

Мама нежно улыбается мне: -Ты познакомилась с парнем? -Нет. -Познакомилась, я же вижу. И как его зовут? -Ни с кем я не познакомилась!

Папа в ярости. -Это так на тебя похоже, -заявляет он. -Черт побери, в этом вся ты. Я так и знал, что от тебя помощи не дождешься. -Да ладно тебе, -говорит мама. -Ведь ей от этого хуже не стало, разве нет? -Ты посмотри на нее. Она едва стоит на ногах.

Все трое уставились на меня. Терпеть это не могу. Мне тоскливо, холодно, и живот болит. Ноет не переставая с тех пор, как мы с Джейком занимались сексом. Я не знала, что так будет. -Вернусь в четыре, -бросает папа, входит в лифт. -Она почти две недели отказывается сделать анализ крови, так что позвони мне, если что-то изменится. Справишься? -Да, конечно, не волнуйся. -Мама наклоняется и целует меня в лоб. -Я за ней присмотрю.

Мы с Кэлом садимся за стол на кухне, а мама ставит чайник, отыскивает среди стоящей в раковине посуды три чашки и ополаскивает их под краном. Достает из шкафчика пакетики с чаем, из холодильника молоко, нюхает его, выкладывает не блюдо печенье.

Я тут же засовываю в рот бурбонскую печеньку. Очень вкусно. Дешевый шоколад -сахар моментально поступает в кровь, в мозг. -Я вам рассказывала про своего первого парня? -спрашивает мама, поставив чай на стол. -Его звали Кевин, он работал в часовой мастерской. Мне безумно нравилось, как он сидел, такой сосредоточенный, со стеклышком в глазу.

Кэл берет еще одно печенье: -Мам, а сколько всего у тебя было парней?

Она смеется, откидывает длинные волосы за плечо: -Нескромный вопрос. -А папа был лучше всех? -Ах, ваш отец! -восклицает мама и театрально хватается за сердце, отчего Кэл покатывается со смеху.

Однажды я спросила у мамы, почему у них с папой не сложилось. Она ответила: -Он самый трезвомыслящий человек, которого я когда-либо знала.

Когда она его бросила, мне было двенадцать. Какое-то время она присылала открытки из мест, о которых я никогда не слышала -из Скегнесса, Гримсби, Халла. На одной из них была фотография гостиницы. «Здесь я теперь работаю, -писала мама. -Я помогаю кондитеру и очень поправилась!» -Отлично, -заявил папа. -Пусть хоть лопнет.

Я развешивала открытки на стене своей комнаты- Карлайл, Мелроуз, Дорнох.

«Мы живем на ферме, как пастухи, -писала она. -Оказывается, хаггис делают из бараньего горла, легких, сердца и печени!»

Я этого не знала, как не знала и того, кто эти «мы», но мне нравилось рассматривать открытки с пейзажами Северной Шотландии -высокое небо, расстилающееся над заливом.

Потом наступила зима, и мне поставили диагноз. Кажется, сперва мама не поверила, потому что вернулась не сразу. Когда она наконец постучала к нам в дверь, мне стукнуло тринадцать. -Прекрасно выглядишь! -воскликнула она, едва я открыла дверь. -И почему твой отец вечно сгущает краски? -Ты будешь жить с нами? -Не совсем.

Она нашла себе эту квартиру.

С тех пор всегда одно и тоже. Наверно, у мамы нет денег, а может, она боится, что я переутомлюсь, но все заканчивается тем, что мы садимся и смотрим телик или играем в какую-нибудь настольную игру. Сегодня Кэл выбрал «Игру в жизнь». Полная фигня, и я вечно проигрываю. В конце концов у меня оказался муж, двое детей и работа в туристическом агентстве. Я забыла застраховать дом и, когда налетел ураган я потеряла все сбережения. Зато Кэл стал поп-звездой и построил коттедж у моря, а мама- художницей, у которой куча денег и собственный замок. Я же рано вышла на пенсию (мне все время выпадало десять очков) и даже не стала пересчитывать остатки своих средств.

Потом Кэл решает показать маме новый фокус и уходит, чтобы взять в ее кошельке монетку. Пока мы ждем, я стаскиваю со спинки дивана одеяло, и мама урывает мне колени. -На той недели мне надо в больницу, -сообщаю я. -Ты придешь? -А разве папа не поедет? -Вы оба можете поехать.

Она смутилась: -А зачем тебе в больницу? -У меня опять начались головные боли. Мне хотят сделать люмбальную пункцию.

Мама наклоняется и целует меня; я чувствую ее теплое дыхание на щеке. -Все будет хорошо, не волнуйся. Я верю, что все будет хорошо.

Возвращается Кэл с фунтом. -Дамы, следите за рукой, -произносит он.

Мне не хочется. Надоело смотреть, как исчезают предметы.

В маминой спальне я задираю футболку перед зеркалом на шкафу. Раньше я была страшная, как карлица. Кожа серая, а живот на ощупь словно тесто, вылезшее из кастрюли: палец тонул в рыхлых телесах. Все из-за стероидов. Преднизолон и дексаметазон в больших дозах. Оба лекарства -сущий ад, от них толстеешь, становишься уродливой и злобной.

Прекратив их принимать, я похудела. Теперь тазовые кости выпирают и ребра торчат. Я, словно призрак, постепенно покидаю свое тело.

Я сажусь на маминой кровати и звоню Зои. -Что это вообще такое-секс? -спрашиваю я. -Бедненькая, -жалеет меня Зои. -Тебе не понравилось, да? -Просто я никак не пойму, отчего мне так неуютно. -В каком смысле неуютно? -Одиноко и живот ноет. -Ах да! -восклицает Зои. -Помню такое. Как будто тебя раскупорили? -Вроде того. -Это пройдет. -А почему мне все время хочется плакать? -Тесс, ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Секс- лишь способ общения. Возможность расслабиться и почувствовать себя желанной.

По голосу кажется, будто Зои улыбается. -Ты что, снова под кайфом? -Нет! -А где ты? -Мне надо бежать. Скажи, что там у тебя дальше по списку, и мы все решим. -Я передумала. Список-полная фигня. -Да что ты, это так весело! Не стоит от него отказываться. Наконец-то в твоей жизни что-то происходит.

Повесив трубку, я мысленно считаю до пятидесяти семи. Потом набираю 999.

Женский голос отвечает: -Служба спасения. Что у вас случилось?

Я молчу.

Женщина спрашивает: -Произошел несчастный случай?

Я отвечаю: -Нет. -Не могли бы вы подтвердить, что все в порядке? -просит она. -Будьте добры, назовите ваш адрес.

Я называю мамин адрес. Подтверждаю, что все в порядке. Интересно, придет ли маме счет. Хорошо бы пришел.

Я звоню в справочную, узнаю телефон «Самаритян» и не спеша набираю номер. -Алло, -отвечает мягкий женский номер с акцентом, пожалуй с ирландским. -Алло, -повторяет женщина.

Мне неловко тратить ее время, и я говорю: -Жизнь- дерьмо.

Она негромко произносит «Угу», и это напоминает мне о папе. Полтора месяца назад он ответил также, когда врач в больнице спросил, понимаем ли мы, о чем речь. Помню, я тогда подумала, что папа, наверно, ничего не понял, потому что все время плакал и не слушал. -Я вас слушаю, -произносит женщина.

Мне хочется обо всем ей рассказать. Я прижимаю трубку к уху: чтобы говорить о важном, нужно стать ближе.

Но я не могу подобрать слов. -Вы меня слышите? -спрашивает она. -Нет, -отвечаю я и вешаю трубку.