Школьная королева - Элизабет Мид-Смит

Ты помнишь, милая, что у тебя есть двенадцать фунтов в сберегательной кассе. Никто из моих детей, кроме тебя, не обладает такой бережливостью. У тебя есть двенадцать фунтов, и самое лучшее применение для них – это спасти жизнь твоему брату. По получении письма ты повидайся с миссис Шервуд и попроси ее одолжить тебе денег, пока ты не возьмешь свои из кассы, чтобы вернуть ей. Ведь ты сделаешь это, дорогая? Ты не сможешь отказаться помочь Полю.

Твоя убитая горем мать

Матильда Купп».

Письмо лежало на коленях Мэри, и она смотрела на него, ошеломленная прочитанным. В коридоре раздались голоса – это ее сестры шли спать. Она сунула письмо в карман и, не раздевшись, быстро легла в постель.

Матильда и Джен устали и были рады отдохнуть. Они подумали, что Мэри уже спит крепким сном, и, потушив лампу, сами легли. Минуты две спустя мисс Хонебен просунула голову в дверь. Увидев, что лампа потушена и все три девочки лежат в постелях, она не вошла в комнату.

Мэри лежала тихо, как мышка. Она даже старалась сдерживать дыхание. Когда стало ясно, что сестры уснули, Мэри приподнялась и села в постели. Ей было не по себе. Она закрыла лицо руками.

Конечно, Мэри очень любила Поля. Она всегда искренне восхищалась им и охотно пожертвовала бы собой ради него. Но случилось ужасное, чего не могла представить себе ее несчастная мать. Миссис Купп не знала, что у Мэри не было двенадцати фунтов в сберегательной кассе. Когда-то, очень давно, крестная подарила маленькой Мэри пять фунтов, с которых и началось сбережение. Со временем сумма увеличилась до двенадцати фунтов, и они могли спасти Поля. Увы! Хотя мистер Купп запретил брать деньги, положенные в сберегательную кассу, Мэри нарушила это правило. Узнав о поступлении в школу миссис Шервуд, где много богатых девочек, Мэри, чтобы не казаться хуже, накупила всяких вещиц. Двенадцать фунтов растаяли быстро, от них не осталось ни одного шиллинга.

«Что же мне делать? – мучительно думала Мэри. – Я не могу помочь Полю, а сказать о том, что сделала, значит навлечь на себя позор. Отец возьмет меня из школы. Он погубит всю мою будущность, никогда не простит меня. А Поль умрет! И я сойду с ума. О! Что мне делать? Что делать? Как выйти из этой беды?»

Долго бедная Мэри страдала от безысходности. И вдруг ей в голову пришла одна мысль. Генриетта – вот в ком спасение! Она, Мэри, достаточна умна, чтобы понимать: нужно вернуть Генриетту к ее прежнему настроению. Если бы только удалось приобрести влияние на Генриетту! Как бы устроить это?

Рано утром Мэри встала, сняла свое белое платье и надела ежедневное. Сестры спали спокойно, не зная ничего о горе, которое угрожало их семье! Мэри тихонько отворила дверь и вышла из комнаты. Она должна действовать быстро, чтобы отослать деньги матери.

Мэри вспомнила, что Китти писала письмо накануне первого мая. Письмо было отослано по почте. Китти нарушила правила. Но в данном случае это не было таким грехом, за который Китти могла бы быть исключена из школы. Нужно придумать что-нибудь посерьезнее. И Мэри придумала. Китти была общительной, открытой и относилась по-дружески ко всем. Она рассказывала о своих знакомых и друзьях в старой Ирландии, постоянно говорила о Джеке.

Джек О’Донован, двоюродный брат Китти, был одних лет с ней. И Китти любила его. Поступив в школу, она пошла к начальнице и спросила ее, можно ли переписываться с кузеном Джеком. Миссис Шервуд жаль было отказать девочке в ее просьбе, но она твердо держалась своего мнения.

– Я с удовольствием исполнила бы твою просьбу, моя милая, но не могу сделать этого. Если в школе узнают, что ты пишешь письма своему брату, все девочки обратятся ко мне с такой же просьбой. Ты понимаешь, что этого нельзя позволить. Тогда я должна буду просматривать все письма.

Китти согласилась с миссис Шервуд.

– Я понимаю, – сказала она, – и буду сообщать Джеку о себе через моего отца.

– Конечно, дорогая. Ты можешь писать сколько угодно отцу, и я никогда не буду читать этих писем. Но обещай мне, что никогда не будешь вкладывать в них письма к Джеку.

Китти пообещала и держала свое слово.

Теперь Мэри Купп пришло в голову: надо послать Джеку О’Доновану письмо, будто бы написанное Китти. Это навредит Китти и будет соответствовать желанию Генриетты. Мэри могла осуществить задуманное, поскольку у нее была способность искусно подражать чужому почерку.

В доме было тихо. Хотя уже рассвело, все еще спали. Мэри осторожно отворила дверь классной комнаты, в которой стояли рабочие столы девочек. Здесь, за этими столами, девочки читали, писали, занимались рукоделием. Мэри подошла к столу королевы мая, открыла ее тетрадь и вгляделась в почерк. А потом почерком Китти она написала письмо Джеку: рассказала ему обо всем, что произошло накануне, и выразила сожаление, что его не было на празднике, а также надежду на то, что они наговорятся во время каникул; еще написала, что считает правила миссис Шервуд, касающиеся переписки, очень глупыми. Сама Китти никогда не написала бы такого письма. Оно было написано за нее и адресовано мистеру Джеку О’Доновану в имение отца Китти, где Джек подолгу жил. Приклеив марку, Мэри пошла в прихожую, положила письмо в почтовый ящик и, вернувшись в свою комнату, мгновенно уснула. Она проснулась, когда Матильда потрясла ее за плечо.

– Мэри, что с тобой? Как ты бледна, какой у тебя усталый вид! И почему ты одета?

– Да, я одета… Вчера я была так взволнована, что проснулась, оделась и сошла вниз, ненадолго. Пожалуйста, сестренки, не рассказывайте никому об этом.

– Конечно, мы не станем рассказывать, – кивнула Джени. – Но отчего ты говоришь так сердито, Мэри?

– Я вовсе не сердита, милочка… право, не сердита. У меня немного болит голова.

Выражение озабоченности появилось на лице Матильды.

– Мэри, вчера ты была мила, очень мила. Надеюсь, что ты будешь такой и дальше.

– Ну конечно! А теперь простите меня. Я должна поговорить с Генриеттой.

Мэри поспешно вышла из комнаты.

Генриетта еще лежала в постели.

– Ты опоздаешь, Генни! – воскликнула Мэри.

– Мне все равно, опоздаю или нет.

– Бедная Генни! Ты и сегодня не в духе. Это неудивительно – после того, как поступили с тобой.

– Вчера я немного забыла об этом, – продолжала Генриетта, – но ночью видела во сне эту противную Китти и теперь чувствую, что ненавижу ее. Она получила такой медальон! Воображаю, что представляет из себя имение ее отца! Во время каникул она потеряет медальон в каком-нибудь болоте. О, я с ума схожу от зависти!

– В следующем году ты будешь королевой мая. Вот увидишь!

– Если даже буду, то миссис Шервуд уже не подарит такого медальона. Она каждый год дарит разные подарки, и никто не может угадать, что это будет за подарок. Я не сомневаюсь, что мне достанется несколько противных книг, а я люблю что-нибудь фантастическое. Я хочу, чтобы восхищались мной, а не какой-то ирландкой.