Твой маленький монстр - Яна Лари

сестры, примерно нашего возраста. Поэтому спихнув на парня совсем уж сопливых карапузов (а их трое и шума от них как от электродрели) я увожу девчонок в выделенную мне комнату на втором этаже.

Моё дружелюбие продиктовано отнюдь не благими намерениями, скорее желанием вытянуть из простодушных овечек парочку позорных фактов о Ринате. Послезавтра зимние каникулы заканчиваются, и тогда уж пригодиться любой компромат, ведь учиться нам предстоит в одном классе. За молчание люди готовы на многое, а мне всего-то нужен ещё один мальчик на побегушках.

— Повезло тебе, Карина, — мечтательно шамкает Ленка, прожёвывая очередной рогалик. — Живёшь в большом городе, да ещё и в одном доме с Ринатом!

Прыснув, давлюсь чаем. Насчёт последнего спорить можно бесконечно, везением здесь и не пахнет, но я их здесь собрала не для этого.

— Да ну. Он такой грубиян, — вздыхаю с деланным огорчением, наблюдая в окно за тем, как карапузы радостно валяют Тролля в сугробе.

Вот, что он за тряпка? Я бы эту галдящую мелюзгу за такие игрища туда закопала, и откопать потом забыла.

— Неправда! — вступается за двоюродного брата девчонка помладше, Света, кажется. — Ринат знаешь, какой хороший?

Эх, Светка — сказочная глупышка. Люблю таких, с ними никаких проблем. Что ж, моё дело сделано. Теперь можно расслабиться и запоминать, не забывая изредка подавать признаки жизни.

В корявом изложении сестричек, жизнь Рината выглядит как сочинение первоклашки — скупо и банально. Растёт без отца, никогда не жалуется, не ноет, уважает мать, делится конфетами. Если хорошо попросить, может и последние отдать. Идиотки… он, скорее всего, попросту не любит сладкое. В общем, ни одной пикантной подробности. Разочарованно вздохнув, я уже подумываю выставить бесполезных девчонок за дверь, под предлогом своей усталости, но тут Ленку озаряет идея:

— Ой, Карина, святки же! Айда гадать на суженного?

— А это как? — растерянно хлопаю глазами. Развлечения такого рода меня никогда особо не интересовали, но предвкушение волшебства делает своё дело, и я соглашаюсь. То ли близость к природе так действует, то ли волнение сестричек передаётся и мне, не знаю, но мы с недюжинным энтузиазмом приступаем к выполнению задуманного.

Замуж за йети

Первым делом решено погадать на то, какими качествами будет обладать будущий жених. Я едва сдерживаю порыв закатить глаза — конечно же, тугим кошельком! Иначе, зачем тогда вообще выходить замуж? Ну да ладно, мне ничто не мешает постебаться над недалёкими сестричками.

Для первого обряда раскладываем на полу мисочки с зерном и водой, Света жертвует своё карманное зеркальце, а Ленка тем временем связывает лапы наглой хохлатой курице. Я делаю то, что умею лучше всего — лениво руковожу процессом, в котором абсолютно ничего не смыслю. Дождавшись, когда суета уляжется, делаю вывод, что всё готово и торжественно впускаю в комнату ждущего за дверью Рината. Ему досталось задание принести петуха.

— Если к зерну пойдёт — богатым будет — вводит нас в курс дела Светка. — Если к воде — пьяницей; к зеркалу — красавцем, ну, а к курице — бабником.

Затаив дыхание мы следим за неспешным передвижением пернатого. А он, словно осознав свою значимость, отнюдь не спешит утолить наше любопытство. Вертит головой с огромным красным гребнем с таким видом, будто клевать из щербатых мисок ниже его достоинства. Король птичьего двора, блин!

Меня его поведение волнует больше всех остальных, ведь это на моего жениха решено погадать в первую очередь. Дабы не опростоволосится перед ребятами, я незаметно ногой придвигаю к нему миску с зерном.

Клюй, давай, не выделывайся!

Безмозглая дичь, равнодушно глянув на предложенное угощение, решительно направляется к воде. И пьёт главное как жадно! Будто вернувшийся из двухнедельного тура по пустыне верблюд. Ленка начинает хихикать. Света, повинуясь стадному рефлексу, следует её примеру. У меня руки чешутся, так охота свернуть им шеи вместе с этим их бракованным прорицателем. Тролль наверняка нарочно выбрал самого тупого!

Но, вот петух напился и, осмотревшись, делает то, к чему мы оказались абсолютно не готовы — деловито осмотревшись, предпринимает неуклюжую попытку забраться сверху на равнодушно вылупившуюся курицу.

Сестрички поражённо затихают, прикрывая ладошками широко раскрытые рты, зато Ринат заходится тихим смехом, глядя прямо на меня с каким-то злым превосходством. Никогда ещё мне не приходилось так густо краснеть. Впервые в жизни, да ещё перед кем!

— Ваш метод отстой, — спокойно заявляю, с трудом взяв себя в руки. — Алкаш и бабник… думаю, таким вырастешь именно ты Ринатик. Вот только я лучше сдохну, чем свяжусь с подобным убожеством.

Я ничего не знаю о сексуальных аппетитах парня, да и в тяге к выпивке сомневаюсь, слишком он правильный для всего этого, но уж сильно хочется указать змеёнышу своё место. И его бешеный взгляд лучшее мне утешение.

Несмотря на случившийся конфуз, мы не намерены сворачивать веселье. Правда, Светка с Ленкой боятся повторить мой подвиг, в связи с чем, предлагают новое гадание, на сей раз завлекая вероятностью воочию увидеть суженного.

Господи, какими только опилками забиты их головы? Ну да ладно, не тухнуть же, в самом деле, за просмотром новогодних ток-шоу.

Для следующего гадания приходится расчистить одну из хозяйских построек и заложить окна плотным картоном (куда его столько бабуле — непонятно). На пыльном, шатком столике доисторических времён устанавливаем зеркало, зажигаем свечу. Естественно я вызываюсь гадать первой, не ждать же пока закончат копошиться неповоротливые сестрички.

Наученная суеверной Светкой, остаюсь совершенно одна в освещенной единственной свечей комнате. Сажусь напротив зеркала, распускаю волосы, привычно замираю, наслаждаясь ощущением тяжёлых локонов ниспадающих мне на плечи. Волосы моя самая большая гордость: густые тёмно-русые, длиной до поясницы — таких шикарных кос в школе больше ни у кого. Залюбовавшись своим отражением, чуть не забываю, для чего собственно это всё затеивалось.

— Ряженый-суженый, приди ко мне ужинать — произношу тихим шёпотом, напряжённо всматриваясь в дверь через зеркало со стороны левого плеча.

Мне начинает казаться, что даже метель за стенами завывает яростнее обычного. Вот ветка зловеще царапает старую кровлю. В углу слышится подозрительный шорох. Я громко сглатываю, с ужасом осознавая, что матовая поверхность зеркала начинает запотевать. Разом становится как-то неуютно и жутко, особенно когда я ловлю себя на мысли, что за чернильным провалом дверного проёма действительно что-то скребется. Пламя свечи едва заметно колышется. Затем ещё раз — уже порывисто.

— Мамочка… — шепчу, покрываясь мелкой дрожью и за считанные мгновения бледнея как полотно. Одни мои глаза синими кострами мерцают в глади зазеркалья. Если бы не страх опозориться перед девчонками, я бы ей-богу убежала!