Выдох - Тед Чан

Увидев друг друга, они крепко обнялись, потом Таахира сказала:

– Признаться, я не верила, что ты согласишься заплатить за меня столь большую сумму.

– Без тебя деньги были бы мне не в радость, – ответил Аджиб и с удивлением почувствовал, что сказал чистую правду. – Но теперь я сожалею, что не могу купить тебе все, чего ты заслуживаешь, – добавил он.

– Не нужно ничего мне покупать, я и так люблю тебя больше жизни, – промолвила Таахира.

Но Аджиб лишь низко опустил голову и сказал:

– Мне кажется, это Аллах наказывает меня за мои грехи.

– За какие грехи? – спросила Таахира, но юноша лишь еще сильнее поник головой и ничего не ответил.

– Я не спрашивала тебя раньше, – не отступала Таахира, – но я знаю: твое богатство досталось тебе не по наследству. Скажи, ведь ты украл эти деньги?

– Нет, – ответил Аджиб, которому было стыдно признаться в содеянном даже самому себе. – Я… мне их дали.

– Значит, ты взял их взаймы?

– Нет. То есть не совсем… В общем, мне их дали, но возвращать их не нужно.

– Как?! – воскликнула тогда Таахира. – Тебе дали деньги, а ты не собираешься их возвращать? Значит, тебя совсем не беспокоит, что нашу свадьбу оплатил какой-то другой человек? А выкуп, который ты дал моему брату? Он тоже из этих денег? – В глазах ее блеснули слезы. – Чья же я теперь жена? Твоя или того человека?

– Ты моя жена, – сказал Аджиб.

– Как это может быть, если даже самой своей жизнью я обязана деньгам неизвестного мужчины?!

– Нет! – с горячностью вскричал Аджиб. – Ты не должна сомневаться в моей любви. Я клянусь, что верну эти деньги – все, до последнего дирхема!

И вот супруги перебрались из роскошного дворца в прежний дом Аджиба и стали жить там, откладывая каждый грош. Сначала они оба работали в цирюльне у брата Таахиры, а когда тот стал поставщиком благовоний ко двору султана, его лавка досталась им. Теперь Аджиб и Таахира сами составляли лекарства и продавали страждущим. Аптекарское дело приносило хороший доход, но они старались тратить на собственные нужды как можно меньше, экономя не только на убранстве жилища, но и на еде. На протяжении нескольких лет Аджиб улыбался каждый раз, когда ему удавалось опустить в сундучок очередную монетку, и говорил, что это служит напоминанием о том, как дорога ему жена. А еще он добавлял, что не забудет об этом даже после того, как сундучок наполнится, и клятва, которую он когда-то дал Таахире, исполнится.

Но наполнить сундучок, добавляя в него по нескольку жалких монет, очень непросто. За годы бережливость превратилась в скупость, а умеренность – в жадность. А хуже всего было то, что с годами любовь Аджиба и Таахиры ослабела, ибо в глубине души каждый досадовал на другого из-за денег, которые они не могли потратить на себя.

Так проходили годы, Аджиб старел и все ждал дня, когда золото будет украдено у него во второй раз.

* * *

– Какая странная и грустная история, – сказал я Башарату.

– О да, мой господин, – согласился ученый. – Но скажи, как тебе кажется, благоразумно ли поступил Аджиб?

Я долго раздумывал.

– Не мне судить его, – промолвил я наконец. – Вероятно, он должен примириться с последствиями своего поступка точно так же, как я должен отвечать за последствия собственных решений. – Несколько секунд я молчал, потом добавил: – И все-таки меня восхищает, что Аджиб не постыдился открыть тебе все!

– Увы, он рассказал мне об этом в глубокой старости, – покачал головой Башарат. – После того как он вышел из Врат с сундучком на плече, я не видел его целых двадцать лет, и только недавно он снова явился ко мне. Это произошло после того, как, вернувшись домой, он обнаружил исчезновение драгоценного сундучка. Аджиб вернул долг и решил, что теперь он может рассказать мне обо всех своих злоключениях.

– Вот как? – удивился я. – А Хасан тоже рассказал тебе свою историю уже в зрелые годы?

– Вовсе нет, историю Хасана я узнал от его более раннего двойника! Богач Хасан аль-Хуббаль так и не навестил меня, зато у меня побывал другой гость, который знал об обоих Хасанах нечто такое, чего ни один из них не смог бы мне рассказать.

И Башарат поведал мне третью, самую удивительную историю, которую я готов повергнуть к твоим стопам, о халиф. Слушай же!

Повесть о жене и ее любовнике

Ранийя на протяжении многих лет была женой Хасана, и, надо сказать, их брак был очень счастливым. Но однажды женщина увидела, как ее супруг обедает с молодым человеком, поразительно похожим на него же в юности. Именно таким Ранийя помнила молодого Хасана. Изумление ее было столь велико, что она едва не вмешалась в разговор мужчин. Когда неизвестный ушел, Ранийя потребовала, чтобы муж признался ей, кто это был, и Хасан аль-Хуббаль рассказал ей невероятную, поразительную историю, больше всего напомнившую одну из сказок «Тысячи и одной ночи».

– А что ты рассказал ему обо мне? – спросила она, немного придя в себя. – Мне важно знать: когда ты меня встретил, ты уже знал, что ждет нас в будущем?!

– С той самой секунды, когда я впервые увидел тебя, я возмечтал жениться на тебе во что бы то ни стало, и ничто на свете не смогло бы мне помешать, – с улыбкой ответил Хасан аль-Хуббаль. – И я сделал это вовсе не потому, что кто-то рассказал мне о моем будущем. Вот почему тебе лучше молчать. Ты же не хочешь испортить мне впечатление от нашей первой встречи, не так ли?

Ранийя послушалась мужа и пообещала ничего не рассказывать молодому Хасану. Это, впрочем, не помешало ей подслушать разговор мужа с гостем, когда он появился в их доме во второй раз. Прячась за занавеской, она украдкой бросила взгляд на молодого канатчика и вдруг почувствовала, что кровь в ее жилах закипела, как в молодости. Память часто подводит нас; вспоминая черты дорогих нам людей, мы порой идеализируем и приукрашиваем их, но лицо молодого Хасана было еще прекраснее, чем помнила Ранийя. Ночью она долго лежала без сна, вспоминая изящные, словно на персидской миниатюре, черты гостя, и к утру в голове созрел некий план.

Через несколько дней после очередного визита молодого Хасана муж Ранийи отправился по делам в Дамаск. Пока он отсутствовал, Ранийя разыскала на базаре лавку Башарата, о которой рассказал ей муж, и, пройдя сквозь Врата лет, вернулась в Каир своей молодости.

Она хорошо помнила, где жил тогда Хасан, и без труда нашла его скромный дом. День за днем Ранийя следила за юношей, вспоминая их первые ночи, и понемногу в ней разгоралось пламя грешного желания. Ранийя была преданной, верной женой и никогда не изменяла мужу, но, увы – с годами ее чувство к Хасану аль-Хуббалю потеряло свою остроту. Кроме того, сейчас ей выпала уникальная возможность, которая, как она твердо знала, не выпадала еще никогда и никому. Вернуться в молодость, снова ощутить всю сладость первых объятий своего мужа и возлюбленного – ради этого стоило рискнуть. И, поддавшись голосу собственного сердца, Ранийя сняла дом и потратила несколько дней, покупая для него подходящую обстановку.