Легионер. Век Траяна - Александр Старшинов

— Но эти-то не рабы, — заметил Кубышка.

— Это уж точно. Но сдается мне, что Кука — «охотник», подменивший того, кому надобно идти в легион.

— С чего это? — тут же заспорил медик. — Они все из Италии, там уже давно нет набора — только добровольцы. Какой толк «охотнику» подменять собой добровольца? Это же не провинция, где хватают кого ни попадя и силком волокут в лагерь.

— Ну, не знаю, может, у парня позорное прошлое, ланиста[25]там, сутенер. Может, папаша содержит лупанарий.[26]Или парень сдуру записался в гладиаторскую школу…

— Про гладиаторов не сочиняй — у него на коже ни отметин каленым железом, ни следов бича.

— Послушайте, Декстр велел выбрать восемь человек именно таких — сомнительных, но ловких, знающих грамоту, но которым деваться некуда, и определить к Валенсу, — напомнил знаменосец. — Вот мы и определим этих восьмерых, пусть служат. Они не рабы, остальное меня не волнует.

— Парни обречены? — спросил медик.

— Предыдущая восьмерка вся сгинула за Данубием. Интересно, зачем Декстр потребовал, чтобы эти умели рисовать?

Медик пожал плечами:

— Он большой урод.

— Ты хотел сказать — оригинал, — поправил знаменосец.

— Сказал то, что сказал.

Начало лета 849 года от основания Рима[27]

Эск. Нижняя Мезия

Хотя Пятый Македонский легион основал в этих местах постоянный лагерь почти сто лет назад, еще в конце правления Цезаря Августа, поселок при лагере так и остался маленькой канабой и не превратился в настоящий город.

Прибыв в Эск накануне вечером, новобранцы толком не успели осмотреть поселение. Тогда они, как только миновали ворота, тут же наткнулись на вывеску таверны «У стены», где поели (весьма скудно) и сразу же завалились спать в холодной и грязной общей комнате. Утром, наскоро перекусив, отправились в лагерь. Так что теперь новобранцы не представляли, где можно в Эске повеселиться. Римляне, обустраивая постоянный лагерь для легиона, позаботились отхватить солидный кусок земли — где и лагерь можно было поставить, и канабу разместить, и еще чтобы осталось солидное поле для выпаса скота — как для того, что держали обитатели канабы, так и для мулов и лошадей легиона. Имелось еще немного земли под огороды и под покос — там в основном возились сожительницы и дети легионеров.

Вход в канабу охраняли четверо солдат из вспомогательной части. Впрочем, охранные обязанности были не слишком обременительны. Один из солдат стоял на галерее башни, трое других, полусонных, расположились внизу, якобы контролировали входящих и выходящих из городка. Стены канабы были деревянные, только башни из камня. Башни выступали вперед, точно так же, как и те, что стерегли ворота военного лагеря, на башнях наверху имелись деревянные галереи, с которых можно было обстреливать противника у самых стен снаружи или уже за воротами — коли прорвутся в городок.

И то: Данубий и граница Дакии рядом, строить даже крошечное поселение без стен было безумием.

— Никак новобранцы, — сказал один из караульных, синеглазый, с сожженной до кирпичного цвета когда-то белой кожей и с белокурыми вихрами, дерзко торчащими из-под шлема.

— Никак галл, — отозвался находчивый Кука.

— Я беленький, ты черный. Из Нумидии?

— Из Неаполя. Легионер, в отличие от тебя. Я беленький, ты — черненький. Что будет, если нас смешать?

— Но-но! — Блондин выставил вперед копье. — Я это не люблю.

— Оставь их в покое! — крикнул солдат с башни. — Пусть ребята повеселятся как следует, прежде чем отведают палки центуриона. Кстати, не вздумайте хвататься руками за палку — мигом останетесь без пальцев. Уж лучше по спине и заднице получить, что положено.

— Отбросы арены, — пробормотал Скирон, не придумав более остроумного ответа.

— Э, ладно! — хмыкнул Приск. — Парни наверняка гордятся отметинами на заднице, как другие — шрамами на груди.

— Да уж, лучше получить палкой по заднице, чем палку в задницу, — поддакнул Кука.

В ответ галл, покрасневший как вареный рак, выкрикнул что-то про затраханные задницы цыплят и добавил еще пару слов на своем языке, однако не слишком громко. Легионер, даже будущий, это — легионер, то есть римский гражданин. А солдат вспомогательных войск — это солдат вспомогательных войск, свободный, но до гражданства ему далеко. Вернее — долго. Двадцать пять лет службы.

* * *

Хохоча и гордые выигранной первой битвой, пусть даже эта битва словесная, «цыплята» миновали ворота и направились по мощенной известняковыми плитками улице канабы. Лагерь легиона и этот крошечный городок при нем — жалкие островки Pax Romana,[28]отражения далекой Италии, мутные, расплывчатые, как в плохо начищенном серебряном зеркале. Даже торговля здесь рассчитывала в основном на щедрость и кошельки легионеров: одни являлись в канабу приобрести новую флягу или кошель, другие — серебряную пластину в виде головы оленя или орла для украшения оружия, третьи — бронзовый кубок. Центурионы заказывали для себя самоварные сосуды[29]и жаровни, кровати для любовниц, люльки — для незаконных детей. А кожаные штаны или волчьи шкуры приобретали все — с наступлением холодов под одним шерстяным одеялом или плащом спать в бараках невозможно.

Все дома поселка были на одно лицо — с глухими стенами и крошечными окошечками под красной черепицей с клеймами Пятого Македонского, будто под длань легиона встали, под защиту грозного имени. И то правда: если лагеря отдельных когорт и слабые крепости вполне могли стать зимой добычей заречных волков, то лагерь Пятого Македонского и его канабу даки могли осадить, но вряд ли — разграбить.

— А мне здесь нравится! — опять выкрикнул Кука, явно не ожидавший увидеть подобие маленького городка подле легионного лагеря.

Время было не позднее — лавки открыты. Лавочники, завидев новые лица, наперебой стали зазывать мальчишек к себе — купить новую тунику, или подушку, или одеяло, матрас и прочие приятности для повседневной жизни, благо лагерь был постоянный и к особой строгости жизни не располагал.

— Доблестные воины! — надрывался торговец одеждой. — Сменная туника нужна непременно, иначе от пота ткань сгорит за три дня. Покупайте, у меня самая прочная шерсть во всей Мезии! Есть лен, за полцены отдам!

Парни лишь презрительно выпячивали губы — на новую тунику ни у кого не было денег.