Ты следующий - Любомир Левчев

Похороны вождя стали грандиозным площадным спектаклем. Ни Пискатор, ни даже Мейерхольд не могли срежиссировать такое. И только один постановщик справился бы намного лучше и талантливее: сам Сталин. Какие похороны сочинил он Ленину! Присяга! Мавзолей (шедевр модного тогда конструктивизма)! Мумия!.. Мумия?..

Меня давно занимал вопрос, откуда взялась эта идея мумификации, и наконец Сумасшедший Учитель Истории поведал мне, что именно тогда (в 1922 г.) лорд Карнарвон и Картер открыли гробницу Тутанхамона, после чего ритуалы погребения фараонов стали притчей во языцех.

Большевики флиртовали с мировой модой. И даже сами были ее частью.

Ленин ездил в «роллс-ройсе». Троцкий шил себе костюмы в театре. Кандинский и Малевич украшали Красную площадь. Татлин занимался конструированием башни Третьего интернационала…

В похоронах Сталина не было новых символов. Ему даже не выделили отдельного покоя, а потеснили Ленина, как в коммуналке. Рекордным было только число раздавленных осиротевшей толпой — более 500 человек!

•

В эти дни у меня гостил Князь, намереваясь вместе со мной послушать западные радиостанции. У нас дома стоял мощный радиоприемник «сименс», а еще мы решили, что у меня безопаснее. И вот по Би-би-си мы узнали, что Прокофьев дерзнул умереть одновременно со Сталиным. Князь переводил и заливался от смеха:

— Вот это да! Каков гражданин! Merde! Враг народа! Прямо как я.

До этого мне уже много раз доводилось использовать полиглотские способности моего друга. Он писал за меня самостоятельные по французскому, а я за него — контрольные по «конституции». Я сидел за одной партой с самим князем Никитой Дмитриевичем Лобановым-Ростовским. Сначала во Второй мужской гимназии, а потом в новой Пятой объединенной школе на остановке «Павлово». Светловолосый, стройный (он был чемпионом Республики по плаванию стометровки брассом), ироничный и гордый, среди шпаны софийских пригородов Никита выделялся, как гепард в стае дворовых шавок.

— Мой дворянский титул в моей фамилии, — говорил он. — За Ладогой возвышается Ростов Великий… Отнять его у меня просто невозможно.

Да, предки Никиты — варяги, потомки Рюрика, — получали свои чины не по царскому благоволению, а за собственные заслуги при основании русских княжеств.

Ночью мы с Никитой ходили воровать черешню. Плюясь в темноте косточками, я слушал, как его княжеское семейство оказалось здесь, убегая от революции. Когда Красная армия вошла в Болгарию, Лобановы попытались укрыться в Греции. Их поймали на границе. И всех: отца, мать и сына — бросили в Центральную тюрьму. Там Никита ходил в комбинезоне, выкроенном из мешка. Помогло официальное ходатайство из Франции: их освободили. Но вскоре после этого его отец бесследно исчез. Как-то утром он вышел за газетой и больше не вернулся…

Когда мы бродили по влажным ночным лугам и пробирались среди хрупких веток красных черешневых вселенных, Никита еще верил, что его отец жив. Им, мол, кто-то шепнул, что его видели, что он вроде бы был в Сибири, а потом перебрался в Германию… Но сегодня у Никиты есть документ о том, что его отца почти сразу ликвидировали в засекреченном советском концлагере около Пазарджика. Все арестанты до единого были расстреляны. А потом и сторожа. А потом и палачи. Все, до последнего свидетеля. А на месте лагеря сразу посадили лес.

Что-то тянуло Никиту к земле. Тогда мы увлекались геологией. Вместе с еще одним нашим одноклассником, Платоном Чумаченко, мы искали редкие и красивые минералы.

На Владайской возвышенности цвели синие крокусы прямодушного аметиста. Еще выше, на склонах Витоши, в пегматитовых жилах между искорками кварца, слюды и лунного камня виднелись острые булавки волшебных зрачков черноглазого турмалина. А рядом с Калково — селом, оказавшимся на дне водохранилища им. Сталина, — мы находили гигантские кристаллы мориона и дымчатого кварца. Древние фракийцы верили, что это наконечники падающих с неба молний. Целый мир, задымленный войнами, медленно погружался в новое озеро. И мы воображали, что спасаем частички воспоминаний о нем…

Сейчас, раз уж я вспомнил все эти давние приключения, можно сказать, что сам морион пустился на поиски меня, чтобы спасти хотя бы частичку меня самого. Ему на память.

А Князь, один из лучших сегодня в мире специалистов по бриллиантам, всегда, когда выбирается в Болгарию даже на день, обязательно поднимается на Витошу — обходит старые месторождения.

— Ты был у турмалинов? — как-то спросил его я.

— Я попытался их найти, но, увы, над ними посадили лес.

И я тут же сменил тему:

— А помнишь, как ты переводил мне великого и непереводимого Маяковского?

— Конечно. Маяковского, футуриста-чекиста. Застрелившегося от обиды, что его не расстреляли…

•

Мы круглые сутки сидели за учебниками, готовясь к последнему экзамену. Тогда впервые выпускные испытания стали абсолютно обязательными для всех.

Существует тип людей, которые полагают, что все плохое надо запретить, а все хорошее сделать обязательным. К сожалению, именно такие люди сочиняли законы нашего социализма.

Двое студентов организовали подготовительные курсы по математике. Один из них был влюблен в дочь нашей учительницы, а второй — в дочь школьного курьера. Тогда была популярна одна душещипательная песенка:

Впрочем, дочь курьера особой робостью не отличалась. В ее задаче условие было предельно ясным: сначала экзамен, а потом уже… И поскольку никто не допускал, что она способна закончить школу с золотой медалью, влюбленные разработали план, достойный средневековых рыцарских романов.

Экзамен должен был проходить в том же физкультурном зале, в котором мы прощались с Бессмертным. В него уже занесли парты и расставили их на безнадежно далеком расстоянии друг от друга. Списать было бы невозможно. Но Сталин учил, что безвыходных положений не бывает.

В соответствии с тайным планом, сразу после того, как конверт с экзаменационными билетами будет вскрыт, курьер вынесет условия задач. Влюбленные студенты постараются решить их как можно быстрее. И опять же не без содействия курьера каждый выпускник, отлучившийся в туалет, сможет получить готовые решения.

Половина учителей была посвящена в этот хитрый план и, по существу, участвовала в нем. Но вот другая половина!.. Мир все еще был разделен на два лагеря: «они» и «мы». Мы даже не подозревали, какой политический скандал разразится из-за нашего выпускного экзамена.

В самый разгар дня «икс» во двор гимназии ворвалась машина «скорой помощи». Шофер, медсестра и доктор с носилками добрались до самого зала. Учителя пытались дать им отпор. Оказалось, что один из заговорщиков вызвал бригаду «скорой». Он соврал, что у директрисы случился инфаркт. В суматохе мы все повскакали со своих мест. Я подошел к однокласснице, которая считалась самой способной по математике. И подсмотрел ее решение задачи. Этого мне было достаточно.