Андрей Первозванный - Александр Грищенко

— Ох, Гриша, всё равно мне его учёность подозрительна. Много ли от неё веры прибавляется, а? Кабы не наоборот…

Я хотя и учусь в академии — владыка благословил, куда денешься? — но про себя понимаю: как засосёт вся эта церковная наука, одолеют сомнения — так в какую-нибудь ересь и впадёшь, разуверишься по крайней мере. И заметь, кто, например, такие лучшие в мире библеисты? Все сплошь протестанты. Агиологи кто? Католики одни. Всё-то они понимают, все рукописи изучили, издали, откомментировали, составили сотню словарей — а вера-то у них где? В словарях, что ли? А мне в нашем соборе, в райцентре нашем, десять отпеваний на дню, пять крещений, да ещё сотню старушек исповедовать — тут на ваших критических изданиях далеко не уедешь. Другое дело, — и отец Андрей сразу даже как-то встрепенулся, — сирийские отцы… Очень у них стихи задушевные получались, а если ещё и по-сирийски читать, так совсем молитвенно выходит, одна сплошная благодать.

Чтобы как-то незаметно свести на нет неприятный ему разговор, Гриша делал вид, что следит только за дорогой, не отвлекаясь на собеседника, и даже включил радио. Хорошо знакомая мелодия проигрыша со встревающей в неё партией флейты напомнила ему о том времени, когда он студентом-практикантом в археологической экспедиции на Тамани слушал эту самую песню по нескольку раз в день на раскопе, где крутили всего пару кассет, а потом ещё повторяли их содержимое ночью у костра, подвывая дурным голосом под гитарный бой:

— Ишь как подгадали под сегодняшний праздник, — не удержался отец Андрей.

— Думаешь, специально в календарь заглядывают?

— Это, конечно, вряд ли. Просто так совпало. Промыслительно. Эту песню я сам когда-то пел. Мы с пацанами в гараже пытались делать свою рок-группу. На всю страну знаменитая песня! Но при этом лично мне очень обидно, что большая часть соотечественников наших, русских православных людей, а особенно молодёжь знает о святом апостоле Андрее только то, что поёт о нём «Наутилус». Но ведь не было ничего такого, что поётся, не было, вымысел это всё, а за душу хватает…

— А не боишься, опять же, в ересь впасть, слушая песенку эту?

— Как не бояться? Боюсь. Потому и не пою давно ничего такого, хотя и среди ваших московских батюшек находятся любители… Знаешь ведь, чем кончил автор этой песни, ну то есть текста?

— Умер пару лет назад.

— А перед смертью принял ислам! Вот и слушай теперь творения вероотступника…

«Чем не современный апокриф?» — подумал Фоменко о соблазнительной песне, сворачивая на МКАД. А тем временем усиливался снегопад, и по серой, тонущей в мареве трассе вилась унылая позёмка и будто подпевала захлёбывающемуся радиоголосу:

1. ЗАГАДКИ ПЕРВОГО ПРИЗВАНИЯ

«Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков». И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним. Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их. И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним. И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях».

Эти слова Евангелия от Матфея (и почти те же — во вторящем ему Евангелии от Марка) он знал наизусть, как и чуть ли не весь Новый Завет, но, видя их в книге, всякий раз задавался свербящими вопросами. Кто были первые призванные Иисусом братья? Знаем ли мы о них что-нибудь, кроме того, что были они рыболовами? Евангелист Иоанн сообщает, что родом они, как и апостол Филипп, были из Вифсаиды, располагавшейся неподалёку на берегу Галилейского моря. Но более всего не давало ему покоя то, что Иоанн описывал призвание первых учеников совсем по-иному и приурочивал его к совсем другому времени и месту:

«На другой день опять стоял Иоанн [Креститель] и двое из учеников его. И, увидев идущего Иисуса, сказал: «Вот Агнец Божий».

Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом. Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: «Что вам надобно?» Они сказали Ему: «Равви, — что значит: учитель, — где живешь?» Говорит им: «Пойдите и увидите». Они пошли и увидели, где Он живет; и пробыли у Него день тот. Было около десятого часа.

Один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе и последовавших за Ним, был Андрей, брат Симона Петра. Он первый находит брата своего Симона и говорит ему: «Мы нашли Мессию», — что значит: Христос; и привел его к Иисусу. Иисус же, взглянув на него, сказал: «Ты — Симон, сын Ионин; ты наречёшься Кифа, что значит: камень (Пётр)»».

Роскошный пергаменный кодекс с Четвероевангелием изготовлен был совсем недавно, судя по ни с чем не сравнимому запаху свежевыделанной телячьей кожи, яркому цвету чернил и красок, которыми были искусно написаны — видимо, лучшими миниатюристами патриаршего скриптория — иллюстрации: вот два брата-апостола на фоне золотого неба, склоняясь из лодки к лазурно-ультрамариновым волнам, держат серебристую сеть, а с берега их уже благословляет Спаситель — это у Матфея; или, также в окружении золота, Иоанн Креститель со свитком в руке указует на Него, а два его ученика, один из которых, несомненно, Андрей, с распростёртыми руками устремляются в Его сторону — это у Иоанна. Кто же был второй ученик? Почему он не назван по имени? И где в то время находился Симон-Пётр? Миниатюры ответа на это не давали.

В Студийском монастыре, откуда в Патриаршую библиотеку был направлен монах Епифаний, подобные книги, конечно, делали, но не столь обильно украшенные золотом. Неистовый Феодор, их настоятель, держал в чёрном теле и себя, и свою братию, а из богатых подношений значительную часть направлял на книги, ревниво следил за работой патриарших писцов и художников, некоторых даже переманивал к себе, благо в его обители они, создатели божественных изображений, чувствовали себя спокойнее, чем вблизи от императорского дворца, где под покровительством василевса Льва собирался злокозненный иконоборческий кружок, вот-вот готовый направить мечи гвардейцев на православных почитателей святых икон. Студийский же игумен славился своей верностью иконопочитанию, непреклонностью перед властями и строгостью монашеских нравов, распространявшейся и на писцов: за сбитую строку — а линеек для них Феодор делать не разрешал — полагались десятки земных поклонов.

Собирая материалы для жития Пресвятой Богородицы, Епифаний постоянно сверялся и с лучшими рукописями Священного Писания, и с трудами Отцов Церкви — иначе нельзя было понять, где в древних текстах истина, а где ложь, где выдумки сочинителей-еретиков, а где — достоверное предание о жизни Божией Матери. Тогда же, зимой 6323 года от Сотворения мира, накануне 814-й годовщины Рождества Христова, по счёту Дионисия Малого, сидя в Патриаршей библиотеке (богатейшей в Городе, а значит, и в мире!), Епифаний задумал собрать как можно больше сведений и об апостолах, прежде всего об Андрее, основателе Константинопольской кафедры, ставшей теперь первейшей на всём Востоке. Где, как не здесь, под светлыми сводами Святой Софии, на южных хорах, соединённых переходами с покоями патриарха, можно найти всё, что требовалось для столь благочестивого начинания! Здесь хранились самые ценные, самые редкие жемчужины библиотеки, располагавшейся большей частью в одной из пристроек — Фомаитском триклинии. Но там работали простые монахи, а сюда пускали не всех — лишь избранных.