Проигравшему достается жизнь - Наталья Андреева

Телевизор Марта смотрела. И газеты читала. Сентябрь начался ипотечным кризисом в Штатах. И хотя все уверяли, что Россия – это тихая гавань, нефтяных денег много, но Марта-то была бухгалтером, считать она умела хорошо. И привыкла не верить никому и ничему, только цифрам. А цифры были неутешительные. Рынок жилья встал, и хотя опять-таки говорили, что никакого падения не будет, но говорили это, чтобы не сеять панику среди населения. Марта позвонила в пару агентств недвижимости, предложений было много, и они все время поступали, а вот покупатели куда-то подевались.

«Да зачем мне ее продавать?!» Но ситуация менялась не только на рынке жилья, но и на рынке труда. Как Марта и предполагала, женщина, которую взяли на фирму главным бухгалтером, стала ее смертельным врагом. Иначе и быть не могло. Пока Инна Иосифовна входила в курс дела, голосок ее был сладким, когда она разговаривала с Мартой. Но едва главный бухгалтер освоилась, тон ее резко изменился. Того, что Марте удавалось, начальница не замечала, зато малейший просчет тут же становился известен шефу. Инна Иосифовна бегала к нему с докладом по несколько раз в день, под предлогом, что она-де только вступила в должность и боится ошибиться.

– Спросите у Марты, – говорил на это шеф. И Инна Иосифовна тут же отвечала:

– Ой, у нее столько ошибок! Вот что значит отсутствие высшего образования! Не понимаю, как она столько времени была за главного! У вас, должно быть, были большие проблемы, Игорь Павлович?

А у кого, скажите мне, не бывает проблем? Шеф, разумеется, все их помнил, а вот хорошее, как это свойственно многим руководителям, забывал быстро. И месяца не прошло, как Марта из умного, грамотного специалиста стала «девочкой без высшего образования, которая слабо разбирается в вопросе». Это было несправедливо, но сделать Марта ничего не могла. Только слезы глотать и просить Майю:

– Ну, скажи ему, что Инна Иосифовна врет! Что я незаменимый работник!

– Хорошо, скажу.

– Когда?

– Завтра.

Когда на следующий день Марту вызвал Игорь Павлович, она была уверена, что извиниться и похвалить. Забыла, что «извини» выходит из уст красавца шефа еще с большим трудом, чем «ваши чаевые».

– Садись, – нелюбезно сказал тот.

Она села. Сердце замерло.

– Ты у нас теперь не и.о. На это место взяли человека.

– Я знаю.

– Я тебе обещал, что сохраню доплату за подпись в качестве прибавки. Но времена изменились. Фирма вынуждена на всем экономить. Пока я сохраню твою зарплату…

– Как?!

– Ты чем-то недовольна?

– Но я столько… Столько сделала для фирмы…

– Я помню, – поморщился шеф. – Но обстоятельства изменились. Это, собственно, все. Можешь идти.

Марта вылетела из кабинета с пылающими щеками и тут же натолкнулась на подругу.

– Что ты ему сказала?! – накинулась она на Майку.

– Но ты же не хочешь мне помочь!

– Как помочь?!

– Продай мне теткину квартиру!

– Ты меня шантажируешь, что ли?

– Намекаю. Времена грядут трудные, мне нужна твоя квартира, а тебе вскоре понадобятся деньги.

– Меня что, хотят уволить?!

– С чего ты взяла?

– Лучше бы он сэкономил на любовнице! Вот кто дорого обходится фирме!

В этот момент дверь с табличкой «Генеральный директор» открылась, и в приемную выглянул Игорь Павлович.

– Майя, зайди ко мне.

На Марту он даже не посмотрел. Она похолодела: «Разумеется, все слышал!» Майка и шеф скрылись за дверью, а Марта осталась стоять в приемной с бьющимся сердцем. Надо было держать себя в руках.

С этого дня Игорь Павлович смотрел на нее, как на пустое место, перестал здороваться и лично давать поручения. О том, что Марта у шефа в немилости, вскоре узнали все и стали ее сторониться, как зачумленную. В такое смутное время никто не хочет оказаться за дверью, попробуй-ка, найди новую работу! И увольняют не самых ленивых и не самых глупых, а, как ни странно, тех, кто больше всех работает и при этом громче всех молчит. Так и с Мартой вышло: молчала, молчала и вдруг потребовала, чтобы оценили ее заслуги! Не уволили – значит, оценили. И на том спасибо. Марта повела себя неправильно, да еще тронула священную корову – любовницу. В результате ее взяли на карандаш, на случай если начнется сокращение штата.

Сначала у Марты началась легкая паника. Потом она стала с отвращением ходить на работу, хотя раньше приходила туда, как к себе домой, обустраивала рабочее место с любовью и заботой, приносила комнатные растения, фотографии в рамочках, каждый день пополняла запас сластей в верхнем ящике письменного стола. Теперь и шоколадки стали не в радость. Поддавшись панике, она стала искать покровительства всесильной Майи и даже раскаялась, что в августе не поехала с ней отдыхать. Разумеется, подруга затаила обиду. Чем больше Марта к ней льнула, тем холоднее была Майка. Кончилось тем, что Марта сдалась и продала ей тетину квартиру. Но потребовала наличные, причем доллары. Майя согласилась:

– Хорошо. Но ты опоздала, цена упала.

И вновь паника. «Как бы не остаться и без работы, и без денег!» Впрочем, сумму за тетину квартиру Марта выручила значительную и все деньги положила в банк, арендовав там ячейку на полгода. Слухи ходили разные, и большинство, сняв со счета наличные, поступали именно так: люди переводили деньги в доллары и клали в банковскую ячейку. Слово «кризис» произносилось все чаще, ньюсмейкерами сделались экономисты и работники банков, люди начали сокращать расходы, работодатели занялись экономией средств.

Все было не так, как в пресловутом девяносто восьмом, казалось, это должно обнадеживать, но на деле пугало. Непонятно, чего ждать? И где оно, дно? Когда точка падения обозначена, уже легче, с этого момента начинается подъем, а многомесячное ожидание томительно. Плавный спуск в бездонную яму выматывал, люди злились, срывались, искали ответы на вопросы «как быть?» и «что делать?», а их не было. Или же были, но те, которые никого не устраивали, потому что время их тут же опровергало. Никто ничего не знал, но на всякий случай готовились к самому плохому. Причем опять-таки никто не знал, в чем заключается это самое плохое. Инфляция? Девальвация?

Деноминация? Еще какая-нибудь «…ция»? Красивых (и пугающих) слов много.

Как-то незаметно исчезли из офиса чай и кофе. Потом объявили, что сокращений не будет, но зарплату всем урежут. Потом пошли слухи, что половину сотрудников отправят в отпуск без сохранения содержания. Тревожные слухи ходили не только на фирме, везде. Консьержка обсуждала с уборщицей грядущий дефицит импорта и советовала закупаться впрок. С полок супермаркетов исчезали привычные товары, в основном и впрямь импортного производства. В обменниках вывешивали немыслимые цифры, и хотя очереди не было, вообще никого, понижать курсы валют никто не собирался. Вроде бы ничего и не происходило, все как обычно, но в то же время явно что-то менялось, причем в худшую сторону. Но как-то незаметно. Это было похоже на радиацию: невидимая, неосязаемая смерть, без боли, без явных признаков недомогания, но все знают, что эта болезнь неизлечима.