ВИЧ-положительная - Кэмрин Гарретт

— Только без напряга, — говорит Палумбо, поглядывая на мисс Клейн. В зале, обычно наполненном звуками музыкальных инструментов, голосами актеров и перешептыванием рабочих сцены, стоит странная тишина. — Для вас сейчас самое главное — это узнать, как устроен театральный процесс, и разобраться: хотите вы этим заниматься дальше или нет. И если не хотите, то ничего страшного. Вот я — учитель и здесь исключительно ради удовольствия. Ведь есть среди нас и те, кто просто любит театр.

Мисс Клейн бросает на него косой взгляд. Отличный сабтвитинг в реале, я считаю. Пока еще открыто она ему ничего не говорила, но я так и жду, когда у одного из них бомбанет.

Не знаю, как бы мисс Клейн отреагировала, если бы я сказала, что пришла сюда только ради удовольствия. Вполне возможно, придушила бы. Не, ну а серьезно, что она думает? Я обожаю мюзиклы, но делать из них карьеру — огромный риск. Не уверена, что у меня хватит для этого таланта.

— А еще важно попытаться взять премию на конкурсе для старшеклассников за достижения в музыкальном театре. — Мисс Клейн натянуто улыбается.

При упоминании премии по толпе пробегает тихий рокот. Все перешептываются.

Лайла чуть слышно выдыхает:

— Она реально только об этом и говорит.

— Дык, — шепчу я, наклоняясь к ее уху, — за премию ее похвалит начальство.

— Но победа — это еще не все. — Палумбо делает шаг вперед. — Я хочу, чтобы все вы помнили, что «Богема» — это по многим причинам потрясающая постановка, и одна из них — то, как откликается в нас своей глубокой человечностью каждый персонаж. Если по завершении этого действа вы запомните только одно, я хочу, чтобы вы запомнили именно это.

— Верно. — Мисс Клейн поджимает губы. — Мюзикл знаменит своей темой и особенно музыкой. Полагаю, персонажи тоже важны.

Наступает молчание. Кто-то кашляет.

— Давайте уже репетировать? — подает голос Эрик, один из ведущих актеров. Афро у него пышнее, чем у меня, — это просто возмутительно. — Мне нужно домой к пяти, я не могу постоянно опаздывать.

— Что скажет наш режиссер? Может быть, слова поддержки? — спрашивает Палумбо, указывая на меня рукой. — Симона так хорошо излагает мысли, гораздо лучше, чем я. Уверен, ей есть что сказать.

Воу, вот это без напряга так без напряга. Ну спасибо.

— Э-э, угу. — Я делаю шаг вперед, Лайла остается позади. Без нее под боком я чувствую себя обнаженной. Я всматриваюсь в лица. Трудно прочесть их все, но, кажется, я здесь не суперпопулярна. Почти все мои пометки на репетициях — это замечания, я не Палумбо, из уст которого все звучит как похвала. — Мне кажется, у нас и правда пока все отлично получается. Знаю, из-за тренировок и других кружков времени на репетиции остается все меньше, и я хочу сказать вам спасибо за то, что вы остаетесь преданными этому проекту.

Вокруг лишь пустые взгляды. Эрик наклоняется и что-то шепчет на ухо Клэр, которая поет в хоре. Та хихикает. Я кашляю.

— На первом показе не все будет идеально, — говорю я, потирая шею. — Даже на Бродвее, где идут сотни представлений, после каждого есть что исправить. Так что не стремитесь к совершенству. Просто растрогайте зрителей до слез.

В гулком зале раздаются редкие смешки. В моей прошлой школе спектакли играли в столовой. В этой — драмкружку отдан целый актовый зал. Я обожаю здесь все: ступени, ведущие на сцену, и обрамляющий ее тяжелый красный занавес; тяжелый, старинный запах нафталина и свежий запах стружки и открытых банок краски за сценой; этот простор, этот уходящий вдаль зал, словно стены не в силах его сдержать. Когда Лайла или Эрик поют, звук эхом отзывается у меня внутри.

— По-любому! — выкрикивает Рокко. Он играет Энджела. — Давайте, ребята, собрались. Вперед и с песней!

— Хорошо, десять минут актерам, чтобы повторить слова, — объявляет мисс Клейн. — Ровно десять минут. Потом мы прогоним все с начала и до конца. Пожалуйста, обратите внимание, сколько раз вы заглянете в сценарий.

Палумбо бросает на нее взгляд, но, не говоря ни слова, переключается на остальных ребят.

— Все, кто в хоре, идемте со мной в хоровую, — зовет он. — Мы пока проработаем несколько песен в начале.

Я едва сдерживаю вздох. Это значит, что я остаюсь здесь одна с мисс Клейн. Я стараюсь не выглядеть как обиженный ребенок, пока он уводит за собой бо́льшую часть труппы. Мне даже с актерами нечем заняться, раз мисс Клейн уже дала им задание. Пожалуй, посмотрю вместе с ней, как они играют, и что-нибудь им подскажу.

Пока актеры занимают места, я без объяснений кидаю папе картинку с Дорой Уиннифред из «Артура»[1]. Ему такое нравится, хоть я и не уверена, что он понимает, в чем прикол. Он не отвечает. Значит, занят чем-то важным — может, проверяет домашку своих учеников. Я заглядываю в фейсбук и инстаграм, но там ничего нового — все это я уже видела в обед. Ненавижу алгоритмы. Такое чувство, что весь день бегаешь по кругу.

Вот в твиттере иногда бывает интересно. В моей прошлой школе им почти не пользовались, а здесь чуть ли не у каждого есть аккаунт. Это отличный сайт для свежих новостей: кто с кем расстался, кто куда поступил, и просто скандалы, интриги, драма. Рабочие сцены ведут аккаунт драмкружка; за ним очень интересно следить из-за одного парня, на которого я стараюсь не смотреть.

— А нам что делать? — кричит со сцены девятиклассница по имени Лили. — Рабочие простаивают.

— Вами руководит Джесс, — отвечаю я, засовывая мобильник в карман. — Спроси у него, нужно ли ему с чем-нибудь помочь. А если не найдешь его, я что-нибудь вам организую.

Лили кивает и исчезает за кулисами. Я переключаю внимание на остальных рабочих сцены. Большинство из них красят столы и стулья, чтобы те выглядели как из одного гарнитура. Мои глаза быстро выхватывают из толпы сами знаете кого.

Майлз облокотился на здоровенный каркас, но я все вижу: выступающие вены на его руках, бугорки мышц на ногах и изгиб крепкой задницы. Знаю, знаю… наверное, лучше на него не заглядываться. Если б это было так легко… Я не привыкла видеть столько парней вокруг. В прошлой школе было по-другому. Там были толпы хорошеньких девчонок, но я их всех прекрасно знала, а потому на них не заглядывалась.

Здесь же я даже не знаю, куда смотреть. Глаза разбегаются при виде всех этих девушек и парней, еще и не в школьной форме. Полная сенсорная перегрузка. Вот на заднице Майлза я и даю глазам отдохнуть.

— Эй, Симона! Какой у нас спектакль дня?

Я моргаю. Теперь он на меня смотрит, на губах — улыбка. Может, он и не заметил, как я на него пялюсь.

— Да мюзиклы это, а не спектакли, — возмущаюсь я, скрещивая руки на груди. — Майлз, ну уже целый месяц прошел. Камон. Только не говори, что мой ликбез по мюзиклам не помогает.