День Диссонанса - Алан Дин Фостер

– Все я понял, – вздохнул дежурный. – Ладно. Ступайте по главной улице до Изначально Белого переулка, по нему – до самого конца, там будут две боковые улочки, обе ведут в тупики. Подойдите поближе к северному тупику. Если запаха и шума не хватит, чтобы найти вход, ищите как раз над керосиновым фонарем маленькую вывеску с резным изображением афганки.

– Собаки? Или шерстяной шали?

Хищник облизал губы.

– Называется это заведение «Элегантная шлюха». Уж там-то вы наверняка найдете любые развлечения на свой вкус. Впрочем, не знаю. Я человек семейный.

– Разумеется, – без тени насмешки в голосе произнес Джон-Том. – Спасибо.

Бредя в одиночестве по слабо освещенной главной улице, он жалел, что рядом нет Талеи. Талеи, с ее огненно-рыжими волосами и невероятной выносливостью. Талеи, с ее безрассудной отвагой и вспыльчивостью. Любит ли он ее? Твердо сказать «да» он бы уже не смог, однако полагал, что любит и что она любит его. Увы, она слишком ветрена, и ей ничуть не улыбается удел супруги чаропевца-скитальца, которому вдобавок еще далеко до совершенства в его ремесле.

Довольно скоро после битвы у Врат Джо-Трума она с печалью предложила, чтобы каждый из них ступал своей дорогой. Ей требовалось время на обдумывание серьезных вопросов, и ему она посоветовала заняться тем же самым. Расставание далось Джон-Тому тяжко, и с тех пор он корил себя, что не удержал Талею. Хотя, возможно, она просто-напросто была слишком своенравна и не годилась в жены никому.

И все же он цеплялся за надежду. Кто знает, вдруг в один прекрасный день ей наскучат скитания и она вернется. Оставалось только ждать.

Что же касается Флор Кинтеры – из группы скандирования, которую он по неосторожности затащил в этот мир, то она стала причиной великого разочарования. Вместо того чтобы втюриться в него по уши, она в конце концов со всею страстью предалась карьере солдата удачи, наемника-меченосца, и сбежала с долговязым кроликом Казом, обладателем голоса Рональда Колмана и аристократических манер. Флор осталась мечтой, способной возвращать Джон-Тома к реальности, причем возвращать очень быстро.

Хорошо хоть, этот мир вполне годился для скитаний в поисках мечты. Впрочем, на сей раз Джон-Тому предстояли странствия в поисках лекарства. Размышляя об этом, он свернул в узенький переулок.

Там, как и предрекала куница, он услыхал пение и хриплый хохот. Но вместо маленького жалкого керосинового фонаря у входа светился большой, респектабельный, из чистого шлифованного хрусталя.

Над дверью покачивалась вывеска с изображением расфуфыренной гончей – сплошь завитки шерсти, перья и драгоценные камни. Распутно задрав попку, псина оглядывалась через мохнатое плечо с таким видом, будто спрашивала: «Дружок, перепихнуться не желаешь?»

Под вывеской имело место крылечко. Зайдя под козырек, Джон-Том дважды постучал в дверь, покрытую толстым слоем масляной краски. Ему открыла трехфутовая мышь в накрахмаленном костюме.

На Джон-Тома обрушился звуковой сель, а мыш-швейцар ощупал его взглядом с ног до головы.

– Заходи и развлекайся, сударь, – сказал он наконец, освобождая путь.

Кивнув, Джон-Том вошел. Мыш закрыл за ним дверь. Посетитель очутился в гостиной с превосходной мебелью и буйной компанией представителей нескольких десятков зоологических видов. Они чего только не вытворяли, демонстрируя полное безразличие к видовой принадлежности тех, с кем им приходилось совокупляться. Среди них Джон-Том заметил нескольких человек – мужчин и женщин, безмятежно развлекавшихся со своими мохнатыми братьями по разуму.

Джон-Том полюбовался их возней, послушал сладострастные речи, обратил внимание на движения рук и ног и заподозрил, что попал вовсе не в бар. Предназначение этого места не вызывало сомнений. Он пребывал в замешательстве – хотя с чего бы? Где, как не здесь, следует искать Маджа?

И все же ему не хотелось попасть впросак. Первое впечатление чаще всего бывает обманчиво.

– Прошу прощения, но ведь это дом терпимости, не правда ли?

Мыш-швейцар обладал на удивление густым голосом, настоящим басом, громыхающим из серого тельца.

– У нас тут всякие, кто только на свете водится, – меланхолично пробормотал он. – Всякие. А что ты ожидал увидеть, красавчик? Библиотеку?

– Вообще-то нет. Книг тут днем с огнем не сыщешь, по-моему.

Мыш-швейцар оскалил в улыбке острые зубы.

– Ошибаешься, книжки у нас тоже имеются. С картинками. Сколько хочешь картинок, сударь, если ты по этой части.

– Пожалуй, чуть позже. – Джон-Тома разбирало любопытство. Может, и впрямь попозже, когда он разыщет Маджа.

– Похоже, сударь, ты с дороги. Не угодно ли выпить-закусить?

– Благодарствую, я не голоден. Вообще-то я друга ищу.

– А в «Элегантную шлюху» только за тем и ходят, чтобы друга найти.

– Вы не так поняли. Я не в этом смысле.

– А в каком, сударь? У нас по-всякому развлекаются.

– Я ищу товарища, помощника. – Джон-Том начал злиться: мысли мыша катились по одной-единственной колее.

– А, вот теперь понял. Так, значит, никаких развлечений? Между прочим, здесь не клуб фронтовых друзей.

– Ты отличный продавец. – Джон-Том решил улестить мыш-швейцара. – Может, позже. Я хочу сказать, ты самый маленький сводник из тех, кого мне доводилось видеть.

– Я не маленький и не сводник, – ответила мышь не без достоинства. – Если хочешь потолковать с мадам…

– В этом нет необходимости, – перебил Джон-Том, хотя его подмывало выяснить, как выглядит эта мадам, да и вообще, кто она такая. – Парнишка, которого я ищу, носит тирольку с пером и кожаный жилет, не расстается с длинным луком, и ко всему прочему он – выдр. Звать его Мадж.

Мыш-швейцар пригладил ус, почесал за ухом. Только сейчас Джон-Том заметил у него крошечные беруши. Что ж, разумно – у мышей очень тонкий слух, и при работе в гуще вечного праздника им без затычек не обойтись.

– Сударь, имя и приметы мне ничего не говорят, но на постое у нас нынче только один выдр, и искать его лучше всего на третьем этаже, в номере двадцать три.

– Благодарствую, сударь. – Джон-Том чуть ли не бегом пустился в направлении, указанном лапкой мыш-швейцара. Но сначала положил на нее серебряную монетку, и та исчезла с быстротой молнии.

– И тебе спасибо, сударь. Ежели я еще зачем-нибудь понадоблюсь, когда ты встретишь друга или кто он тебе, не откажи в любезности, дай мне знать. Меня зовут Потаскун, я тутошний мажордом.

– Может, попозже, – пообещал Джон-Том, взбегая по деревянной лестнице с резными перилами. Он не испытывал охоты посвящать мыш-швейцара в свои дела. И не то чтобы гостеприимство этого дома вызывало у него неприязнь (долгая разлука с Талеей изнуряла его тело не меньше, чем душу), однако не в борделе же предаваться утехам истомленной плоти! На вид тут чистенько и миленько, но где гарантия, что не подцепишь этакий симпатичный штаммик СПИДа, причем необязательно человеческой разновидности? В этом мире напрочь отсутствовала современная медицина, а Джон-Том весьма сомневался, что добрый трипак можно вылечить одной-двумя песенками.