Месть как искусство - Павел Яковенко

Строго говоря, сейчас Денису было не до веселья. Версия, которую они изложили начальнику штаба и командиру батальона, была гладкой со всех сторон, не придерешься. И ее схавали за милую душу. Да и чего разбираться-то! Постреляли чехов, которые пытались удрать из блокируемого поселка. Так для этого же и блокировали! Не остановились — сами виноваты. Машина сгорела и все умерли? Так каждый день здесь кого-то убивают. Не мы их — так они нас. Как говорится: «Дело-то житейское…».

И все же какая-то тревога оставалась. Кассеты эти злополучные Денис отдал отцам-командирам, сказал, что выпали из машины. Видеокамеру оставили в «санитарке», где она и сгорела синим пламенем. Объяснить выпадение камеры из машины было бы много труднее — могли и не поверить. А лишних вопросов очень хотелось избежать…

Денис поднялся, пригладил расческой черные, жесткие от накопившейся пыли, непослушные волосы, и отправился к Попову. Тот жил в кунге, рядом со связистами. Лес высоких антенн был виден издалека — ошибиться в правильном направлении было трудно.

В кунге, вместе с Поповым, было еще три человека — все незнакомые, без знаков различия, но выбритые, чистенькие, и даже благоухающие одеколоном. Максимов насторожился.

«Это что еще за типы?» — подумал он. — «Откуда в нашей глуши такие джентльмены?».

— Товарищ старший лейтенант! — официально обратился к Денису Попов. — Вам нужно будет проехать с этими товарищами, они снимут с вас показания по делу… По делу о машине, которую вы недавно расстреляли на дороге у Ца-Ведено. Тут вертолет приземлился…

— А потом как я обратно попаду? — демонстрируя полное спокойствие, хотя внутри у него все сжималось и холодело, ответил Денис.

— Мы вас обратно на вертолете доставим, — вмешался один из незнакомцев. Голос у него был твердый, ощущалось, что человек не привык, чтобы ему перечили, и даже не сомневался в послушании окружающих.

— Если будет нужно, мы вас доставим обратно, — веско повторил он.

— Что значит, «если будет нужно», — переспросил Денис, наливаясь отчаянием, от которого даже стало жарко ушам. — Может такое быть, что «и не нужно»? Меня повышают, или арестовывают?

Повисло молчание.

— Нет, не арестовывают, — сказал властный. — Пока только допрос… И сдайте оружие.

— Куда же я его сдам? — огрызнулся Денис. — Я его получал, я за него расписывался, я за него отвечаю.

Начальник штаба негромко кашлянул:

— Денис! Отдай мне. Я сохраню, не беспокойся.

Максимов встал, протянул автомат начальнику штаба, вытащил из разгрузки все магазины, отстегнул подсумок, выложил на стол четыре гранаты. Отошел от стола, и встал, расставив ноги, и скрестив на груди руки, пытаясь придать лицу выражение оскорбленной невинности. Получилось плохо. По лицам незнакомцев было ясно, что им это все абсолютно безразлично. Очевидно, что они много чего в жизни видели. Этих разными позами не прошибешь.

«Фэсбэшники, скользкие типы!» — подумал Денис, выходя за властным «джентльменом». Двое других шли за спиной.

«Так, это наверняка из-за «лягушатника»», — напряженно размышлял старлей, шагая в пространстве некоего условного треугольника. — «Зря оставил кассеты. Ох, зря! Надо было выбросить! Что за минутная блажь на меня нашла?.. Теперь расплачивайся!… А собственно… А собственно, что они мне могут такого предъявить, а? Мы выполняли приказ начальника штаба. Машина не остановилась, мы открыли огонь… Ну, не повезло им. Всех убили и машина сгорела… Неужели начнут следственные эксперименты проводить? Где? Здесь, в Чечне? Да неужели?… Это вряд ли… Но если начнут, тогда точно поймут, что не так все было. Тогда будет трудно отмазаться… Да и версию все затвердили уже, и всем рассказали… Надо ее и придерживаться. До конца. Говорить всем до конца одно и то же… Бойцы сдюжат, интересно, или нет? А? Татарин, Мичман? А Моисеенко? Моисеенко будет до последнего нашей версии придерживаться. Он не дурак, поймет сам, что к чему… Бойцы могут подвести. Эх, могут»!

Вертолет оказался совсем недалеко — здесь, за холмом. Как только Денис шагнул со ступеньки лесенки в салон, так на секунду и замер. Здесь уже сидели, отделенные друг от друга худыми и ушастыми бойцами ВВ и Татарин, и Мичман, и веселый прапорщик Моисеенко.

— Разговаривать во время полета нельзя, — предупредил всех властный «джентльмен». Впрочем, это предупреждение смело можно было назвать излишним. Весь полет винтокрылая машина гремела так, что толком разговаривать все равно было невозможно. Арестованные только перемигивались друг другу. Денис показал всем большой палец. Один из фээсбэшников неодобрительно посмотрел на него, но промолчал.

Впервые за долгое время оказавшись без оружия, Максимов ощущал себя словно голым. Словно отобрали какую-то важную часть его тела. Он очень остро ощутил, что человек с ружьем — это один человек, а человек без ружья — совсем другой…

Они прошли мимо бесконечных рядов ящиков со снарядами, закрытых сверху маскировочной сетью, и вышли на асфальтированную площадку. Во все стороны виднелись точно такие же штабеля. Только где-то справа, очевидно, было жилье. Об этом не трудно было догадаться: достаточно было посмотреть на телевизионную антенну. Там где есть телевидение — там есть жизнь!

На площадку, после звонка властного «джентльмена» по небольшой черной коробочке, — («Спутниковый телефон, наверное», — подумал Денис) — шустро примчался небольшой автобус ПАЗ. Все уселись, и поехали дальше.

«Куда же нас привезли»? — мучительно ломал голову старлей. Но так как здесь он никогда не бывал, его размышления были абсолютно бесплодны.

А главное — какая разница? Ну, узнал бы он, скажем, что это Моздок? Что, легче ему от этого стало бы? Нет, не стало бы… Просто нужно было отвлечься. Размышлять о собственном бедственном положении, тем более, когда никакого обвинения еще и не предъявили, было весьма мучительно.

Автобус проехал ворота. По бокам располагались вышки с пулеметчиками, вместо забора были насыпаны земляные валы, поверху которых шла колючая проволока в три ряда. Валы были высокие.

«Солидная контора!» — подумал Денис, и неожиданно содрогнулся. — «Куда же это они нас так везут? Ради одного допроса-то?».

— Слушайте, «лягушатники» совсем озверели, вопят везде об этом ужасающем инциденте.

— Что же вы так?…

— Да не беспокойтесь, у меня здесь не прослушивается ничего. Вчера вечером только ребята все тщательно проверили.

— Могут через окно считывать…

— Нет, это тоже исключено. Мы приняли меры… Нет, можно смело говорить.

— Здорово! А то как-то устаешь постоянно думать — то ли сказал, не то ли? Кто тебя потом слушает и анализирует.

— Да, тягостно. Потому и плачу из собственного, между прочим, кармана за дополнительную безопасность… Помните пирамиду потребностей?.. Ну? Вспомнили? Да, самая — самая первая потребность любого человека — это безопасность.