Вход в рай 2 - Макс Максимов

– И как мы выйдем теперь, – возмутился Вася, – ты чего наделал? Баран! Замок такой хрен сломаешь молотком!

– Я не собираюсь отсюда выходить, – сказал Женя, – лучше умереть от жажды или голода, чем меня разорвут эти твари.

Как только Ева присела, чтоб подобрать ключ, в надежде, что им все еще возможно открыть замок, Женя ударил девочку ботинком в лицо. Изображение скакнуло перед глазами Евы, а комната завертелась. Упав назад на лестницу, Ева почувствовала, как ее придавило. Женя лежал на ней, пытаясь удержать руку с ножом.

– Отпустите! – закричала Ева, но Вася тут же заткнул ей рот рукой. Мужчины уложили Еву на живот, и оба сели сверху. От тяжести девочка не могла вздохнуть. Один из братьев завел ей руки за спину, да так сильно, что правое плечо Евы вышло из сустава, и принялся связывать шнурками. Второй засунул тряпку девочке в рот, чтоб она не орала. Боли Ева не чувствовала, чего нельзя сказать об ужасе от осознания того, что вскоре с ней будут делать. Она покосилась на нож, лежащий возле нее на полу. Пыталась взять себя в руки и придумать план спасения, но все происходило слишком быстро, и вот ее, уже связанную, кинули на кровать. Еве придавили голову подушкой, и она перестала что-либо видеть.

Около шести часов знойного вечера два андроида плелись по мусорной свалке, которая находилась в полукилометре от города.

– Неужели наше сознание может быть заключено в какие-то рамки? – произнес Авель.

– А как иначе? – Каин шел впереди своего друга по тропинке, петляющей между кучами отходов.

– И все, что я ощущаю, все, что я знаю, – это продукт работы моего процессора? – спросил Авель.

– Не процессора, а памяти, – ответил друг, – процессор лишь обрабатывает информацию, а сознание формирует память. В зависимости от того, что ты помнишь, ты будешь таким или иным, – нам вроде сюда, – Каин указал рукой направо.

– Ты точно помнишь, куда нам? – усомнился Авель.

– Точно.

– Слушай, – начал Авель, – выходит, что можно искусственно сформировать разум?

– Что значит «искусственно»? Мы и так с тобой ненастоящие люди, – с усмешкой произнес Каин.

– Я имею в виду, что если представить божественную машину, которая может загружать нам в память все, что угодно, то можно искусственно, перебирая воспоминания, изменять разум и сделать такого человека, какого захочется, – Авель рассматривал горы мусора, двигаясь вслед за Каином.

– Я думаю, да.

– Значит, формируя память, можно формировать сознание.

– Да.

– Так же, ответив на вопрос «что такое память», можно ответить на вопрос «что такое сознание», – предположил Авель.

– Ну… – Каин засомневался, – если копнуть глубже, то встает вопрос, а что такое память?

– Хороший вопрос, – задумчиво произнес Авель, – я думаю, что память – это какая-то способность нашего сознания, некое свойство, правильно?

– Да, вполне себе способность. Но что за способность? И если память и есть сознание, то она не может быть его свойством, иначе память будет свойством самой себя. Так не бывает.

– Память – это способность запоминать, – не мешкая ответил Авель.

– В твоем определении кроется сам термин, так нельзя, – произнес Каин, – это все равно, что сказать, что «память – это память». А что такое память? Что это за свойство?

– А ты знаешь ответ?

– Нет, иначе я бы не спрашивал.

– Может, память – это способность воспроизводить действительность у себя в голове? – предположил Авель.

– Воспроизводить ранее увиденную или услышанную действительность, – добавил Каин.

– Да. А еще осязаемую, это для тех, у кого есть еще органы восприятия.

– Ты про настоящих людей? – спросил Каин.

– Да, у них же было гораздо больше возможностей познания мира, через органы чувств. У нас только зрение и слух, а они запахи чувствовали, могли руками что-то ощутить, вкус у них был, я вот даже такую концепцию, как вкус, не могу осознать. А они, видимо, могли это сделать и потом в памяти воспроизвести вкус чего-либо, подобно тому, как я могу воспроизвести что-то, что услышал или увидел.

– Если память – это и есть наше сознание, то получается, описание термина «память» должно подходить и к термину «сознание»? Если память – это способность воспроизводить у себя в голове ранее воспринятые какими-либо органами чувств события, то к сознанию можно применить то же определение?

– Выходит, что так, – сказал Авель.

– Значит, сознание, – произнес Каин, – это способность воспроизводить в голове ранее воспринятые события?

– Ну… звучит как-то не так, как-то неполно, – засомневался Авель, – а чем эти события были восприняты и чем они были поняты?

– Сознанием были восприняты и поняты, – ухмыльнулся Каин.

– Получается, что сознание – это возможность воспринимать события? То есть сознание – это сознание, – шутливо произнес Авель.

– Опять у нас определение содержит сам термин, значение которого мы хотим найти.

– Зато мы поняли, что сознание это не только память.

– Память – это часть сознания, – заключил Каин.

– Похоже на то. А как выглядят другие составляющие сознания? Если память – это не все сознание, значит, в сознание входят еще какие-то свойства, кроме памяти.

– Какие?

– Творчество?

– Вполне, но может ли заниматься творчеством неосознанное существо? – спросил Каин.

– Может, ведь у творчества тоже есть свои правила. Мы можем их не понимать, и нам будет казаться, что человек творит, получая информацию из ниоткуда, трансформируя ее и создавая что-то новое, но на самом деле творчество – это подчиняемое законам явление, а значит, его можно воспроизвести и неосознанными созданиями.

– Получается, творчество необязательно должно быть продуктом сознательного?

– Получается так, но тогда и память необязательно должна быть продуктом сознательного. Ведь память есть и у несознательного, – предположил Авель.

– Выходит, что отдельные свойства сознания могут принадлежать несознательному?

– Выходит, да.

– Ладно… – протянул Каин, – какие еще могут быть свойства у сознания?

– Хм… – Авель задумался на несколько секунд, а потом воскликнул: – я еще придумал! Свобода воли! Точно! Это тоже свойство сознательного.

– А ты уверен, что свобода воли существует?

– Да, я могу доказать.

– Ну, давай, – с недоверием произнес Каин.

– Я хочу поднять руку, и вот я ее поднял.

– Ты ее поднял, потому что захотел доказать мне, что у тебя есть свобода воли. У тебя не было выбора. Ты не мог ее не поднять, ведь иначе ты бы мне ничего не доказал. Не было тут свободы воли.